Коржов, Д. Доброволец / Дмитрий Коржов // Площадь Первоучителей : литературно-художественный и общественно-политический альманах / Мурм. орг. Союза писателей России. – Мурманск, 2007. – № 7.

промедли, и любой, тщательно выверенный план летит к чёрту, прижатый к земле противник оживает, а потери — растут. На этот раз сработали они неплохо: Павел и несколько сербов забросали гранатами дот, Неделько, Дражен и Сергей «зачистили» остальные блиндажи. Но без потерь не обошлось. В рукопашной мусульмане убили двоих и тяжело ранили Велько — кто-то из выскочивших на выстрелы расстрелял его в упор: смертный свинец прошёл сквозь бронежилет, как сквозь масло. «Я умру, да?» — спросил он у Бирюкова, когда тот остановился рядом. Говорил Велько натужно, на губах пыльными пузырями вздувался воздух —пули заделилёгкое. Павел молча покачал головой: «Нет, нет». Велько был родом из Белграда, парикмахер. Он умер через час — на носилках, на которых санитары спускали его с высотки вниз. Умер, как и жил, незаметно и тихо. - Обжились, гады... — из распахнутой ратным ветром двери в блиндаж услышал Сергей голос Бирюкова. Шагнул внутрь. Там и впрямь, несмотря на тела убитых и разруху, наведенную боем, было тепло и уютно. Фронтовое жилище оказалось обуст роено тщательно, с почти домашним, женским вниманием к мелочам. Двухъярусные нары аккуратно заправлены, на стенах — светильники в специальных держателях — что-то вроде окопных бра. В уілу, в вырубленной в стене нише — полка: консервы, какая-то снедь. Там же — маленький радиоприёмник. - Очешь кафу, Серёжа? — это Дражен добрался до стоявшего на полке термоса. Сергей машинально отхлебнул из протянутой жестяной чашки. Там действитель но, был кофе. Ещё горячий. - Хвала, Драже... - Не за што... - Да я не о кофе. Придавил этот злыдень меня крепко. Пожалуй, без тебя не выкру тился бы... — возвращаясь мыслями к прошедшему бою, мрачно заметил Сергей. - Чушь — выкрутился бы, — промолвил Дражен, а потом усмехнулся и убеждён но добавил: — Русы могут све... Нас бы сегодня здесь не было, если бы не вы. Ужепотом, ночью, когда онилежали сПавлом в своей землянке —пытались уснуть, тот вдруг сказал: - Слушай, а они ведь относятся к нам, как к сверхсущесгвам, полубогам каким-то, которые, по их представлениям, действительно, всё могут. - Да кто они то? — не фазу понял товарища Сергей. - Сербы, Серёжа, сфбы. - Да, это у них в крови, видно, с молоком матери впитывают, — серьёзно, без намёка на улыбку, ответил Сфгей и в свою очередь поинтересовался: — А почему спрашиваешь? Тебя это так беспокоит? - Беспокоит? — после короткой паузы откликнулся Бирюков. — Да. Очень. Когда так в тебя вфят, смофят, раскрыв рот, умнее и храбрее ведь не становишься. С другой стороны, очень хочется, чтобы не обманулись они в своей вере. Очень хочется соответ ствовать. .. Павел говорил хорошо, правильно говорил. Сфгею же в этот момент вдруг вспом нилось то, что было в его жизни много лег назад, когда он и знать ничего не знал ни о сербах, ни об их безоглядной любви к России... Какая тьма стояла тогда над городом... Ночь без луны — чёрная, неохватная. А ветф так прерывисто и нервно дышал, гудел за окнами, что казалось, темень эта — живая. И сфашно было прислушиваться к ней и вглядываться в неё. Там, на проморо женной нитке улицы бродягой с большой дороги чудилась снежная пыль, которой ветер, будто траіочи, заносит все людские стежки-дорожки, всё вокруг... .В крошечной монастырской цфковке, такой тихой и одинокой в обычные дни, в эту ночь было так тесно, что опоздавшим внутрь — глубже, ближе к алтарю, уже и не протиснуться.