Коржов, Д. Доброволец / Дмитрий Коржов // Площадь Первоучителей : литературно-художественный и общественно-политический альманах / Мурм. орг. Союза писателей России. – Мурманск, 2007. – № 7.

кабачке, в любой кафане: тоненькая, влажная мелодия флейты, безоглядная удаль мед ноголосых тромбона и трубы, нервный, изменчивый, почти капризный голос воль ной, как воздух, скрипки. И — в такт творимой ими боевой, напористой мелодии — крепкий, решительный баритон невидимого певца: «Спремте се спремте, четници, силнача борба да буде...», что поёт о героях прошлого, о давней, другой войне. .. .А тот огромный уличный музыкант на Кнеза Михаила у дверей кафаны «Фрес ка» играл джаз. Большеносый, усталый демон в джинсе — он играл как-то отстранен ие, покинуто. Словно рядом никого нет, и он — один на один со своей музыкой — разговаривает с небом без свидетелей. Упругое тело саксофона отражалось в ярко, до атласного блеска, начищенных, великанских его ботинках — таких же хамски больше носых, как и их хозяин. Постояв-послушав у дверей, Сергей и Весна наконец решились войти. Там, внутри, жил сумрак. Они спускались во тьму по длинной деревянной лесенке. Шаг за шагом, ступенька за ступенькой, осторожно. - Прям, как в метро. Эскалатор бы ещё не помешал, — заметил Сергей, когда они, закончив спуск, оказались в крошечном отделанном красным деревом, зальчике. - А что такое эскалатор? — чуть смущённо спросила Весна и, словно извиняясь, добавила: — Я никогда не была в метро... - Да штука такая специальная — подъёмник, на котором люди спускаются в мет ро — под землю, к поездам... — пытался объяснить Сергей, пока они устраивались в плетёных удобных креслах за столиком в самом укромном, дальнем углу зала. - А ты из Москвы? - Нет, я из другого города. У тебя дома атлас есть? Посмотри на нём высоко высоко — на Север, туда, где, говорят, лишь льды да белые медведи. Выше — только студёный океан, полюс. Вот там, на берегу холодного моря, стоит мой город. С него начинается Россия... - А это правда? — с недоверием, осторожно переспросила Весна. -Что? - Ну, про белых медведей... Сергей расхохотался. Смеялся долго и с удовольствием. Хоть и привык, что сербы готовы поверить любой сказке, лишь бы красиво было да складно, но всё равно не переставал этому удивляться. Потом, заметив наконец, как обиженно, готовая запла кать, смотрит на него Весна, смирил веселье. Сказал спокойно: - Да нет, конечно. Там, в этом городе, почти, как в Белграде — цивилизация. Прав да, летом там часто идут дожди, а зимой не бывает солнца, но это — удивительный, очень светлый и тёплый город... - Ты так его любишь. Почему же ты тогда здесь? - Не знаю, — на мгновенье смешался Сергей, а потом, как-то по-особому, чисто и светло, промолвил: — Наверно, это оттого, что люблю я вас — сербов... Ну что — надо, поди, водки заказать. - Зачем? - Как, ну выпить-то надо всенепременно, — начал он говорить нарочито деловито, с усмешкой, лукаво поглядывая при этом на подружку. — За дружбу народов России и Югославии. Ну и — за любовь, конечно. - Нет, водки не надо. Напьёшься и начнёшь ко мне приставать, —коротко улыбнув шись, — откликнулась Весна. —Лучше возьми себе горячего шоколада. - А что это? Я никогда не пробовал, — признался Сергей. - Это очень вкусно... Но он заказал красного вина — черногорский «Црни вранац» — «Черный во рон». Вспомнилось, как он пил его впервые в Цетинье, когда их —его и ещё нескольких русских добровольцев, угощал Амфилохий, митрополит Черногорский и Приморс-