Конюшанец, А. И. Народное богословие Николая Рубцова / Андрей Конюшанец // Площадь Первоучителей : литературно-художественный и общественно-политический альманах Мурманского отделения Союза писателей России. - Мурманск, 2006. - № 6.

совсем не в цензуре дело. Сколько раз в те же годы поминали имя Божье в стихах Вознесенский, Евтушенко или Бродский и, пожалуй, — ни разу по сути.) Потому-го и нет в поэзии Рубцова богоборчества, ощущение Бога у него -реальность не пре ходящая. В этом его уникальнос ть и в этом его не явленная со времен древнерусской словесности тождественность народной поэзии. В чём же он «язычник»? Может Рубцов где-то хулит Дух Святой? От нюдь. Мо жет, проявляет дуализм в своём творчестве? Где же? Или его поэтическая эсхатология оказывается за рамками православной традиции? Нет, и туту него в десятку. Что всё-таки мешает иным воцерковлёным деятелям в восприятии Рубцова? При чём уж и Есенина — со всеми-то залётами! —приняли давно, отмолил, видать, народ, а Рубцова?.. Вот Городецкий с Хлебниковым, пожалуй, «шаманят» — тут есть некая неоязы- ческая игра (от незнания народа), но кому это надо? Если что-то осталось от них в литературе, то как раз там, где они христиане. И. наконец, Рубцов: нет и не было, пожалуй, в нашей поэзии более точного православного катехизиса: До конца. До тихого креста Пусть душа Останется чиста!.. Богословие Рубцова может быть раскрыто и понято только через раскрытие на родного богословия. Но как далеки мы нынеот последнего... Русский дух — есть проявление Духа Святого. «Промысл Божий о народе», а ещё проще — то, что мы называем Родиной. По-русски слово «Родина», как и «Бог», пишется с большой буквы. И действительно доказательство тому всё творчес тво Рубцова — истинное познание Родины возможно только через Богопоз- нание. Вот одно из замечательных мес г в воспоминаниях Сергея Багрова: Как много здесь русского! Как я люблю эту местность! Откуда всё это? И для кого?Ты не знаешь? Незнаю, —ответил я. Значит, мне предстоит. Что предстоит'? Рубцов показал на двор, огород, ров и ропщущие деревья: Узнать: почему всё это так сильно действует на меня... Удивительно точная для 15-летнего Рубцова и ключевая для пашет о понимания фраза: «Мне предстоит...». Не всегда была таковой общелитературная тенденция восприя тия Родины: «Я оглянулся окрес!. душа моя страданиями уязвлена стала...» (Радищев). Или совсем уж тупиковая формула при взгляде на Россию: «Куда смо треть не стоит...» (Бродский). У Рубцова: «Когда душе моей /'Земная вест святость...» (Не приземлённая, а зем ная, т.е. —от земли исходящая.); а у них: «Куда смотреть не стоит...». По именно у Рубцова дан истинно христианский взгляд на историю и бытие: эсхатологично не настоящее, а будущее, — «Таким всё было смертным и святым, /Что до конца...», «До смертного креста...». С наибольшей ясностью православное мироощущение явилось именно у Рубцо ва. Он как бы смыкает русскую классическую литературу с народной, преодолевая затянувшуюся на несколько столетий секуляризацию русского литературного созна ния. Именно этим Рубцов и дорог народу.