Конецкий, В. В. За доброй надеждой : роман-странствие. [В 2 книгах]. Кн. 2, ч. 2 (продолж.) - 3 / В. Конецкий. – Москва : Терра, 1997. - 336 с. : ил.

— Конечно, — говорю я, вспоминая приход из Лондона, нехватку вискозы и модельной обуви. Кажется, тогда с нами работала и эта молодая красивая. — Скажите честно, контрабанда есть? По вашему частному мнению? Меньше трех часов она «трясти» не будет. Знаю я уже ее тщательность в досмотрах. Догадаются родные уйти с прича­ ла, с мороза, с ветра куда-нибудь в кафе или будут толкаться три часа на снегу? — Думаю, контрабанды нет. Двухгодовая норма — восемь­ десят метров ткани. Исаакий закутать можно, — говорю я. — А косынок много брали? — устало спрашивает красивая. 332 Говорить за экипаж я не собираюсь. Никто меня на это не уполномочивал. — Чужая душа и чужая жена — потемки. Вас Валентина Николаевна зовут? — Да- Она погружается в бумаги. Я закрываю глаза и погружаюсь в себя. И сразу начинает мельтешить перед глазами лед. Льди­ ны закруживаются в вальсе после удара в борт, лезут друг на дружку, крошатся, опадают... Лед, подсвеченный прожекто­ ром ледокола, черный ночной лед, синий рассветный лед, грязный, невский, мелкобитый. Малосольный финский, креп­ ко соленый кильский, пресный кронштадтский... После ледо­ вой проводки такое верчение и мелькание в закрытых глазах сохраняется на несколько суток. Как мотив навязчивой пе­ сенки. ...Морской лед преснее морской воды... Замерзая, вода рас­ стается с частью соли, но никогда не забывает о потере и готова вернуть ее... «Мы пришли, ковыляя во мгле, мы к родной притащились земле, бак пробит, хвост горит...» Пол­ ная чепуха лезет в голову. — Спать хотите? — Есть немного. Я вам еще нужен? — Нет пока. Поднимаюсь в каюту и ложусь на диванчик. Дверь, как положено, оставляю открытой. Чемодан и пакеты с морскими дарами тоже во вскрытом состоянии. Паспорт моряка лежит на столе и тоже открыт. С фотографии паспорта смотрит в потолок идиотским фотографическим взглядом мой двойник. Я вдруг вспоминаю времена, когда рядом с фото, согласно международным правилам, в мореходке красовался оттиск большого пальца. Навсегда осталось прикосновение чужой ру­ ки, она твердо сжимает твою, сует твой родной палец в чер­ нильную подушку, потом прижимает к обведенному рамкой месту в паспорте, потом палец не отмыть...