Конецкий, В. В. За доброй надеждой : роман-странствие. [В 2 книгах]. Кн. 1, ч. 1-2 / В. Конецкий. – Москва : Терра, 1997. - 349, [2] с. : ил.

деликатно-ядовитого Планка: «Некоторые люди с богатыми духовными запросами ощущают потребность в продуктивной деятельности, ищут спасительного выхода из пустоты и обы­ денной жизни в занятии общетеоретическими и философски­ ми проблемами. К сожалению, при этом получаются резуль­ таты только в очень редких случаях». Последние слова каким-то неприятным образом касались меня, хотя я никогда бы не признался в этом вслух. Конечно, правы те, кто предупреждает об опасности диле­ тантства. Но самый средний писатель — уже философ-диле- тант. И это раньше времени привело на тот свет многих. Нельзя философствовать эмоционально. Гибель Экзюпери — такое же самоубийство, как смерть Хемингуэя и Есенина. Я спросил Володю, знает ли он случаи самоубийства среди физиков, химиков или биологов. Эти люди стоят сейчас над самой бездной времени, пространства, тайны жизни. Он таких случаев не знал. Он знал только, что Эйнштейн уже в юности не боялся смерти, а Толстой думал о ней всегда. При этом Володя заметил, что не согласен с Планком. Дело не в результатах занятий общетеоретическими или философ­ скими проблемами, а в том, чтобы заниматься ими. Важен путь, а не результат. Так мы беседовали, охраняя сонливый покой «Нерея», ожи­ дая нового, тысяча девятьсот шестьдесят шестого года, укре­ пив на столе в кают-компании маленькую елку и засунув в шлем бронзовой статуэтки-водолаза свечку. Нам было, конечно, немного одиноко и грустно так встре­ чать Новый год, вести философские разговоры в одиночестве. И потом, время перед наступлением чего-нибудь особенного всегда тягостно. Я вспомнил Анчара и решил пригласить его на праздник. Володя привел пса, который дрожал крупной дрожью. Ан­ чар весь заиндевел на морозе, сразу лег под паровую грелку и зажмурился, не веря своему счастью. — Начальство хочет списать пса, — сказал Володя, теребя собачьи уши. — Только они это через мой труп сделают. Вы бы видели, какой он смешной, когда с аквалангом под водой ходит! Шерсть за ним, как флаги расцвечивания, полощется, и хвостом рулит... Я спросил Бурнашева, что ему кажется самым жутким под водой. — Что-нибудь большое. Померещится подводная лодка, на­ пример. Подлодка, которая из мути бесшумно прет куда-то. Не обязательно на тебя даже... Вообще, что-то громадное пу­ гает... Я однажды стенки дока напугался, хотя знал, что дол­ жен ее увидеть.