Конецкий, В. В. Вытрезвитель мифов : [избранное] / Виктор Конецкий. - Москва : Аграф, 1996. - 437, [2] с. : портр.

— Кого больше любите — Пушкина или Лермонтова? Собеседник смешатся. Ведь каждый русский знает, что выше Александрийского столпа вознес непокорную голо­ ву только Пушкин. И все-таки каждый в разные этапы своей жизни имеет полное право колебаться между двумя этими великими именами. — Знаете, Пушкин — это более чем гениально, но, не знаю почему, больше всех люблю Лермонтова, — гаков был ответ. —И вам не стыдно признаться? — Иногда неловко, но что поделаешь? — Ну, так можете успокоиться, — сказал Колбасьев, ус­ покаиваясь сам, ибо лихорадка подозрительности отпу­ стила его. — И я в этом грешен: необыкновенно люблю Лермонтова. 9 И стеклянным столбом плеснул снаряд , И второй, и третий, и два подряд. Зеленый огонь , короткий гром. Это мы стреляем, и мы попадем. Бинокль не выскользнет из руки. Отрывисто лязгают замки, И снова огонь, толчок и гром. И осколки визжат кругом... С. Колбасьев. Поэма «Открытое море» Ничто не пропадает бесследно, и ничто не рождается на пустом месте, хотя мы далеко не всегда отдаем себе в этом отчет. В моей последней повести «Третий лишний» есть такой эпизод: сынишка старпома залез на дымовую трубу лай­ нера и устроился там, на страшной высоте, в нашей свя­ той эмблеме — серпе и молоте. И никак его оттуда было не выманить. И тогда отца осенило. Старпом сказал: по­ кажите пацану яблоко — он сам слезет! И точно — сразу слез. Есть у Колбасьева мичман Лука Пустошный; тот са­ мый, знаменитый, который бегал голый по Сингапуру и который выбрил сучку-фокстерьера Дуньку на минонос­ це «Громобой». И вот этот Лука, удрученный печальным исходом русско-японской войны 1905 года, залез на «ба­ обаб» — большущее дерево во Владивостоке, под кото­ рым располагался летний ресторан, — и начал изобра­ 398