Конецкий, В. В. Вытрезвитель мифов : [избранное] / Виктор Конецкий. - Москва : Аграф, 1996. - 437, [2] с. : портр.

тебе ворошить такое свое прошлое, когда ты давно жи­ вешь в Ленинграде, Москва давно столица, а Киплинг — бард британского империализма и наглухо засунул свой талант в узкие ножны английского колониального теса­ ка? .. И зачем эта вечная ирония? Ведь «ирония» в бук­ вальном переводе означает «притворство», этакое лу­ кавое, озорное притворство... Но только что — в кон ­ це двадцатых годов — на твоих глазах врезали по «Двенадцати стульям» так, что гусиный пух и перья полетели, — за «богемно-нигилистическое отношение к действительности», а ты в пекло гражданской вой­ ны ведешь своих героев. И ведь знаешь высказывание Михаила Михайловича Зощенко о том, что литерату­ ра — дело опасное, схожее с изготовлением свинцо­ вых белил... А зачем, коли ты профессиональный моряк, известный писатель, удачливый дипломат, еще лезть в драку за джаз? Ведь именно гут скрестились критические мечи: «Что мы называем легкожанровой музыкой? Это музыка бара, кафешантана, варьете, «цыганщина», джазовая фок- стротчина и т. д. — все то, что составляет некий музы­ кальный самогон...» Б орцы за джаз! Я джаза меч на берегах Невы держал. Н о я устал, хочу прилечь, и я борьбы не выдержал. Это «устал и захотел прилечь» после очередной прора­ ботки наш неунывающий Леонид Утесов. И Сергей Ада­ мович бросил ему спасательный круг. Интересно, что и такой серьезный, не любящий по ме­ лочам дразнить гусей писатель, как Бабель, тоже счел се­ бя обязанным высказаться по джазовому вопросу: «Рево­ люция открыла Утесову важность богатств, которыми он обладает, великую серьезность легкомысленного его ис­ кусства...» И Колбасьев, и Бабель увидели в джазе не ис­ теричность, надрыв и цинизм, как видел «лауреат джазо­ вого века» Скотт Фицджеральд, а оптимизм личности, которая после революции получала право на импровиза­ цию, на выявление себя и в коллективном творчестве и — соло. 382