Конецкий, В. В. Вытрезвитель мифов : [избранное] / Виктор Конецкий. - Москва : Аграф, 1996. - 437, [2] с. : портр.

кин никуда не вписывается — ни в «деревенщиков», хотя сам от земли и писал про деревню много; ни в «интел­ лектуалы» не лезет, хотя «Урода» написал; ни в военно- патриотическую категорию, хотя «На войне как на вой­ не» — военная классика... Уже давно гремели фанфары писателей-фронтовиков, уже массу премий за настоящие, истинные литературные удачи получили писатели-фронтовики, а гвардии лейте­ нант Виктор Курочкин писал то «Наденьку из Апалева», то «Заколоченный дом». К чужой славе он относился бе­ зо всяких эмоций, потому что, между прочим, при всей скромности знал себе цену — отлично знал себе цену! — и потому никуда никогда не торопился. И зря, конечно. Поколение воевавших уходит. Это очень серьезное об­ стоятельство. Это последнее поколение, которое могло считать себя выполнившим долг перед Историей. И эго так, хотя после войны иные из воевавших продемонстри­ ровали выдающуюся робость. «Умный говорит: «Это ложь, но т. к. народ жить без этой лжи не может, т. к. она исторически освящена, то искоренять сразу ее опасно, пусть она существует пока, лишь с некоторыми поправками». А гений: «Это ложь, стало быть, это не должно существовать». Сказал это гений — Чехов. Курочкин не гений, но завету Чехова следовал с на­ стойчивостью самоходки, которой когда-то командовал. Поэт Сергей Орлов — горевший в танке, тот самый, что навсегда впечатал в память поколений «Его зарыли в шар земной», — сказал про «На войне как на войне»: «Римляне считали, что матерью прозы была память. И в данном случае поражает именно памятливость той вой­ ны, которая уже далеко за горами, но атмосфера, все де­ тали, сам воздух, быт этой войны написаны удивительно точно, с той творческой памятью, без которой не бывает художника...» И дальше: «...Саня Малешкин — обыкно­ венный солдат. Но как удивительно написан этот образ! В чем-то он даже соприкасается с Петей Ростовым. Про­ стите за такую далекую аналогию, но это мое ощущение, и это ощущение родилось не извне, а при чтении этой -КНИГИ». Одно время критики подразделяли литераторов еще и на поколения: революционное, послереволюционное, во­ енное и — послевоенное. Но и здесь Витя никуда не вписывался и никуда не лез! 374