Конецкий, В. В. Вытрезвитель мифов : [избранное] / Виктор Конецкий. - Москва : Аграф, 1996. - 437, [2] с. : портр.

Занавес 1 16 мая 1978 года. 02.00. Время местное. Широта 59°51,1 северная. Порт Ленинград. Причал на Петроградской стороне. Какой-то остров в дельте Невы. Я живу здесь, но назва­ ния острова не знаю. И вот швартуюсь к причалу безымянного острова, то есть ставлю точку в рукописи этой книги. Я швартуюсь с отдачей обоих якорей и подаю на береговые кнехты все судовые концы: здесь предстоит задержаться надолго. Я делаю работу по швартовке в полном одиночестве, ибо экипаж судна « В ч е р а ш н и е з а б о т ы>> сегодня уже далеко. Из приемника — ночной концерт по заявкам рабочих с трассы БАМа. Они решили открыть рабочее движение поездов на Чару в этом году. Концерт «ночной» только для меня. Для строителей во­ сточной части БАМа и горняков Наминги он утренний. И вся передача называется «С добрым утром!». И песню поют с таким же названием. Скоро два с половиной года, как я не был в море. Много льдов натаяло и опять намерзло на трассе Север­ ного морского пути за это время. Грустная штука ночная музыка, даже если она веселая. «Эх, — думаю я, слушая ночной концерт, — эх, услы­ шать бы сейчас, как чухает дизель, когда выйдешь на крыло, дав полный ход; услышать, как он набирает обороты и судно начинает подрагивать, а дизель ведет себя будто собака, пробежавшая километр или страда­ ющая одышкой, и высовывает язык дыма, и часто-час­ то дышит... Услышать бы все это еще разок, Викто­ рыч...» Я думаю о себе, как вы видите, слишком по-хемингуэ- евски. Возможно, потому, что заканчиваю одинокое дело. «Писательство — одинокое дело», — сказал Хемингуэй. И еще написал в письме другу: «Больше всего он любил осень... Желтые листья на тополях... Листья, несущиеся по горным рекам со сверкающей на солнце форелью... А теперь он навеки слился с этим». Слова из письма превратились в эпитафию — выбиты на постаменте бюста Хемингуэя в штате Айдахо в местеч­ 344