Конецкий, В. В. Вчерашние заботы : [повесть] / В. В. Конецкий. - Москва : Вече, 2013 (макет 2014). - 445, [2] с.

скарева на столе были сооружены из спичек миниатюрные висели­ цы, на которых он вешал в петли, сплетенные из собственных волос, тараканов-прусаков. Любопытствующим поморам Электрон объяснял, что это как бы эсэсовцы, а вешает он их потому, что не до конца свел с ними счеты, когда партизанил в дебрях Псковской области. В какие бы то ни было его военные подвиги я не очень верил, ибо мы были одногодками и войну встречали отроками. Но на поморов, которые оккупации вооб­ ще не видели и не нюхали, партизанское прошлое Электрона произ­ водило сильное впечатление. И потому у нас не переводилась свежая рыбка. Виселицы Электрона («шибеницы» — на псковском наречии) были сделаны с дотошностью в деталях, заставляющих живо вспо­ минать лесковского Левшу. Внешне ГІескарев в унисон с фамилией смахивал на рыбу. Лоб его скашивался назад, а нижняя губа выпячивалась. Но так как чер­ ты лица были крупные, то походил он уже не на мелкую рыбешку- пескаря, а на морского окуня или даже тунца. В отличие от большинства истинных русаков, которые после деда в своем прошлом знают сразу Адама, наш Пескарей прослеживал ро­ дословную аж с пугачевских времен. Дальний предок его был при­ казчиком у зверя помещика на Арзамасщине и чуть было не угодил на шибеницу бунтовщиков вместе с хозяином, но уцелел и перебрался подальше от ужасных воспоминаний — в псковскую вотчину хозяина. Эти сведения мы выудили из Электрона, когда попали в туман на под­ ходе к Кольскому заливу и поставили зверобойную шхуну «Тюлень» на якорь посередине Могильного рейда, и наш третий помощник в первый и последний раз в жизни попробовал старой браги, и язык у него вдруг раскрутился, как турбина на атомной электростанции. Вообще-то пил он мало, язычок держал на коротком поводке и на приглашение выпить обычно отвечал отказом, замечая, что, «если хо­ чешь в жизни проиірать, можешь рюмку принимать». Из чего видно, что уже тогда Пескарев настраивал себя на выигрыш в жизни. Но под влиянием самодельной браги Электрон пустился в такие откровения, что потом у меня болели мышцы брюшного пресса — так мы хохота­ ли, включая Старца, шестидесятипятилетнего капитана шхуны, быв­ шего соловецкого монаха. Окосевший Электрон бесстрашно наскакивал на капитана, укоряя того религиозным прошлым. Как оказалось, отец самого Электрона