Конецкий, В. В. В сугубо внутренних водах : повести / Виктор Конецкий. - Москва : Современник, 1982. - 589, [2] с.

Отправился к Андриянычу. Сидит и вяжет авоську. Зна чнт, и его прихватило. Он вяжет сеточки, если чем-то не­ доволен или долго нет радиограмм из дома. Оказалось, что кроме общесудовых дел у него есть и чисто машинные заботы. Очередь за топливом в Игарке оказалась большая, добрать топлива под завязку не уда ­ лось. Вообще-то, до Мурманска хватит с запасом, но... Решили позвать свежего человека — подвахтенного лоц­ мана и чай пить. Чай-то дед заделал превосходный, но лоцман оказался человеком веселым только тогда, когда другие люди анекдоты рассказывают, а по сути грустным. Звать Митрофаном Андреевичем, закончил владивосток­ скую мореходку, обплавал весь мир, надоело, вернулся на родину в Красноярск, работал в «Енисейрыбводе»; после постройки ГЭС над рыбой началось такое издевательство, что ушел сюда в лоцмана; подумывает стать смотрителем маяка, тянет к тихой жизни... Здесь он вытащил записную книжку, из книжки сложен­ ную вчетверо журнальную вырезку и дал нам прочитать. Вырезка из журнала «Англия». Там рассказывалось о бри­ танском каторжнике, отсидевшем три срока. Его приняли на работу смотрителем удаленного маяка в диком месте. В интервью бывший каторжник говорит: «Вы видите эти книги на полке? Там написано обо всем. Если бы вам дове­ лось встретиться со мной в тюрьме, то там у меня было штук шесть книжонок про ковбоев и больше ничего. А те­ перь у меня книги про погоду, о морских птицах, поварские книги... Иногда люди, живущие па берегу и ничего обо мне не знающие, говорят: «Не знаем, как это он может там су­ ществовать. Ведь жить там — все равно что сидеть в тюрь­ ме». А я в таких случаях с трудом держу язык за зубами. Моя теперешняя жизнь совершенно не имеет ничего об­ щего с пребыванием в тюрьме, скорее — все наоборот». — Я этого типа понимаю,— сказал Митрофан Андре­ евич.— Везде нынче как-то шумно. З а бортом проплывали опять уже безлесные берега, впереди ждало вовсе уж дикое устье Енисея, где тишины было по самую макушку, а этому странному человеку и здесь было громко! На ночной вахте неунывающий Рублев попытался под­ нять нам настроение. Рассказал , вернее, исполнил с обыч­ ным блеском номер «Саныч и птички, или Почему все радисты боятся Саныча». Но как-то «не прозвучал» номер. 544