Конецкий, В. В. В сугубо внутренних водах : повести / Виктор Конецкий. - Москва : Современник, 1982. - 589, [2] с.

Всю эту предысторию Стасика Соколова рассказал мне тогда в Керчи Лысый Дидько. Оказалось, что он сам выпил немного и в вытрезвитель пробился вместе со Стасиком, чтобы не оставлять друга одного. Стас был в Керчи в командировке. Жена от него ушла. И Лысый собирался уговорить Стасика остаться в Керчи и жить с ним. Довольно длинный рассказ сморил Урса, и он выру­ бился. Стас стонал. Ему было очень плохо. Но глаза гляде­ ли уже не мертвым взглядом. Я давал ему воду и дер­ жал руку на лбу и твердил избитые слова вроде: «Вот уже и отпускает... Держись... Скоро станет еще легче... Обойдется. Все будет хорошо...» Я знаю, что иногда такие примитивно-обыкновенные слова помогают людям. Но нам не так-то просто гово­ рить их. Нам их говорить бедствующему человеку труд­ но. Как будто отдавая утешительное бормотание другому, мы отнимаем от самих себя грамм или частицу уверен­ ности в том, что и с тобой тоже все обойдется. Ослаб­ ляем себя. И при этом оправдываем скупость на слова утешения тем, что, мол, они лживые и произносить их как-то неудобно и стыдновато: какое уж тут «станет легче» или «все будет хорошо»! А если не может скоро стать легче и не будет впереди для утешаемого ничего хорошего, то, мол, на фиг я буду ему чушь бормотать? Эти силлогизмы складываются в нас тоже подсоз­ нательно. Они требуют сохранять для самого себя пси­ хические силы, для своего спасения в длительном сра­ жении с жизнью и смертью. Я сказал еще Стасу, чтобы он приезжал в Ленинград, что у меня есть знакомые врачи в Бехтеревке, и что я устрою его на лечение, и что жена вернется к нему, и что он начнет новую прекрасную жизнь. Уж больно по­ нравилась мне эта парочка могучих людей с лицами гро­ мил и бандитов и с грудными клетками величиной с холо­ дильник «Минск». Стасик затих и повернулся лицом к стенке. Я тоже лег. И смотрел на светлеющий, вернее, мут- но-сереющий квадратик тюремного зарешеченного окон- иа и раздумывал об утрате своих морских иллюзий. И сознание их утраты поганило и саднило едва ли не больше неприятностей самой вытрезвительной истории и ее возможных последствий. Многие годы я хранил и лелеял в душе чистое отно- 520