Конецкий, В. В. В сугубо внутренних водах : повести / Виктор Конецкий. - Москва : Современник, 1982. - 589, [2] с.

Бесшумные, как ящерицы, ползут теперь его ученики. Ничего, скоро у них будут сапоги. Очень жаль, что на эк­ замене Ниточка подвел военрука — не смог найти шептало. Ничего, теперь он знает винтовку не хуже старого солдата. Отвратительно, что у школьных винтовок просверлены казенники, но штык не просверлишь. Штык лежит на чер­ даке. Когда знаешь, что где-то лежит твой собственный штык, тогда легче жить на этом темном свете. А сейчас впереди солдатский сортир на пять дыр. К ажд а я доска пойдет по десятке, а опорные балки — по сотне. И Цыган ползет к сортиру, и Глист, и Атос. Тут тонкое дело — у часового в винтовке не просверлен казенник. Держи ухо востро, выбирай тень потемней, не зашуми саперной лопаткой, подкапывая опорные балки, не свались в яму с дерьмом — оттуда не выручит тебя, по­ жалуй, никто. Уж больно некрасиво потонуть в солдатском дерьме. Но игра стоит свеч, пацаны! Атанда, пацаны! Атан- да. Как вас учили переползать под проволокой, как учили швырять на нее шинель, как вас учили молчать, когда ко­ лючки царапают загривок... Молчок, пацаны, атанда! Как там на стрёме — все спокойно? Дождь шумит по акациям и по жирным листьям гор­ чицы. Как ни вымачивай горчицу, все одно лепешки из нее будут горьки, как горчица. Зато лепешки из дуранды — пре­ красная штука. Надо сахарными щипцами мелко-мелко колоть дуранду, засыпать ее в кастрюлю до половины и на ­ лить воды. Дуранда размокнет, и сделается целая кастрюля тюри. Но не надо есть ее сырой, а то от боли в животе будешь кататься по полу... Атанда, пацаны, атанда — де­ журный по части выходит из караулки... Сортир на пять дыр катится по бревнам-каткам метр за метром. Уже скоро рассвет, пацаны! Торопись, разламывай сортир на доски, растаскивай добычу по укромным местам. Кому какое дело до бедного часового. Прокараулил часовой сортир, сидеть часовому на гауптвахте. Надя поет: «Похоронен был дважды заживо, жил в око­ пах, любил в тоске...» Она поет и смотрит, и непонятно, что она так смотрит, такая взрослая, такая далекая, т акая вся умытая, чистая, такая вся отличница. И теребит косу, пере­ вязывает в косе бант и вдруг делает из кончиков косы себе усы и шевелит усами. — Пойдем в оперетту, Ниточка? У тебя такие шикар­ ные сапоги! Ты «Роз-Мари» видел? 38