Конецкий, В. В. В сугубо внутренних водах : повести / Виктор Конецкий. - Москва : Современник, 1982. - 589, [2] с.

шал. Я капитан-лейтенант. И вот он выждал недельную паузу. В неделе сто шестьдесят восемь часов. Считайте, что спал я из них одну треть, то есть пятьдесят шесть часов. Остается сто двенадцать часов. Так вот, сто двенадцать раз кто-нибудь так или этак, но обязательно с невинным и безмятежным видом интересовался у меня — хвастуна и болвана — моим с Симоновым знакомством, нашей с ним дружбой, перепиской и так далее. О, эти моряцкие языки! Они шершавее тигриных и тонь­ ше змеиных... Разговор наш для радиоподслушивателей оказался разо­ чаровывающе коротким, ибо в рубке сквозило, а был я только в портках и фуфайке. Он сказал, что рад меня здесь встретить. Я сказал, что рад еще больше. Он сказал, что надеется на встречу в Тикси или другом порту захода. Я сказал, что еще больше надеюсь на то, что он посетит наш героический лесовоз и встретится с экипажем. Он сказал, что в портах захода его рвут на части. Я ему посочувство­ вал. И мы закрыли связь, пожелав друг другу традицион­ ного счастливого плавания. Сла за богу, и такого короткого разговора хватило, что­ бы ребята перестали чесать свои шершавые языки о мою нежную кожу. В сборнике «Судьбы романа» на двухстах восьми стра­ ницах ни разу пока не произносились слова «красота», «наслаждение от чтения романа», «эстетическое впечатле­ ние»... Авторы сами не замечают, что, защищая роман от неведомых угроз, они смотрят на все глазами психологов или социологов, а не художников. Если в романе Роб-Грийе или Саррот есть красота и если появляется желание воз­ можно дольше находиться в мире героев или автора, то и все в порядке. Но от «нового романа» (если я что-то про него чувст­ вую) нельзя ожидать эстетического переживания. Тогда для чего утилитарные анализы производить? Иногда мне хочется читать философию, иногда зани­ маться ею, читая роман. Я наслаждаюсь, например, Фри ­ шем или Базеном. Но я не люблю покойников и никогда не испытывал желания общаться с покойниками. Из этого следует, что современный роман не покойник. Тогда почему по нему плачут и голосят на миллионах страниц? И голо­ сят умные, блестящие люди! Что из этого следует?