Конецкий, В. В. В сугубо внутренних водах : повести / Виктор Конецкий. - Москва : Современник, 1982. - 589, [2] с.

Не знают о тайне только белухи. И потому не знают, что их в бухте нет: или гуляют в открытом море, или они при помощи «охранников природы» уже отгуляли навсегда. Реакция Фомы Фомича — Виктор Викторович, как думаете, к нам их, значить, не засадят? — Нет. Не думаю. В караване будут более крупнее и комфортабельные суда. — А он, значить, чего Герой? Труда или военный? — Труда. — Жди меня, и я вернусь... — задумчиво шепчет Фома Фомич, ибо демонион нашептывает ему что-то предостере­ гающее и опасительное.— А его стихи у нас в библиотеке имеются? — А я откуда знаю? Я у вас без году неделя. — Вот те и гутен-морген! — бормочет Фома Фомич,— А ежели банкет, или встреча, или другое мероприятие? Лицом, значить, в грязь? Звонит стармеху (тот парторг и замещает помполита) и вызывает на экстренное совещание. Пока ожидаем ко­ миссара, реагирует Арнольд Тимофеевич: — У товарища Симонова восемнадцать премий! По­ мню, как в тридцать девятом па Халхин-Голе они под руко­ водством маршала Жукова япошек долбанули. А в эту войну,— продолжает вспоминать, но уже как-то сомнам­ булически-почтительно и тихим, восхищенным голосом Ар­ нольд Тимофеевич,— его слова д аже в личное дело записы­ вали. Вот был у нас начальник минно-торпедной службы. Он из сбитого самолета самонаводящую бомбу извлек. А потом ее, сверхсекретную, союзникам показал. И товарищ с женой и дочерью. Конецкий очень смешно, не без яду — другой чело­ век на месте Симонова почти наверняка обиделся бы (из разговора с Конецким я понял, что он этого опасался),— описывает, какую «вол­ ну» среди экипажей кораблей каравана вызвало это путешествие по­ пулярного писателя. Он высмеивает главным образом отношение к знаменитости, к «звезде», но рикошетом самой знаменитости тоже достается порядком. Константин Михайлович, позвонив мне из Гурзу­ фа, говорил: «Давно так не смеялся. Вот придет следующий номер «Звезды», дочитаю и напишу Конецкому, поблагодарю его». Но ужо ііе yen?- этого сделать...» Этим примечанием я только то хочу сказать, что суровый военный писатель Симонов умел прощать и солоноватые шуточки r свой адрес, ибо до самого смертного часа ценил и любил юмор (В. К ). 317.