Конецкий, В. В. В сугубо внутренних водах : повести / Виктор Конецкий. - Москва : Современник, 1982. - 589, [2] с.

ные от удушья, вспухшие, дрожащие, кривились привычной презрительной улыбкой. Когда приезжий хирург добрался до сердца и вынул его из груди Василия, чтобы зашить разрез, то Василий впервые за сутки вздохнул глубоко, свободно, легко. Он видел свое окровавленное сердце отраженным в никеле рефлектора, оно мятежно подергивалось, вырываясь из л а ­ дони хирурга. 17 В затянутых пленкой льда лужах чуть отблескивала вечерняя заря. Свет ее был зыбкий, неуютный. И Майке хотелось, чтобы скорее сомкнулся над землей настоящий мрак ночи. Она бежала из больницы домой. Василий оста­ вался жить — работать, ругаться, лапать девок, пить и хулиганить. Но Майке хотелось мрака вокруг. Она знала, что к ней он не вернется никогда, что она отвратительна ему. И она опять злобилась на него и жалела, что не но­ мер, не сдох, кобель белобрысый, ирод нечесаный, мучи­ тель и хулиган. А под этой злобой трепетала в Майке лю­ бовь к нему, и бабья жалость, и не прошедший до конца испуг, за который она опять же злобилась на Василия. Тридцать четыре дня, пользуясь своим неписаным пра­ вом, Майка ходила в больницу, носила Василию жареную свиную печенку, кислую капусту, абрикосовый джем и пе­ ченье. Василий исправно съедал передачу, потом говорил: «Топай. Надоело. Не смей приходить больше, ясно?» ...Степана Синюшкина судила выездная сессия област­ ного суда. Так как в районе было неспокойно, то дали ему для назидания остальным пять лет. Пострадавший Алафе­ ев на суде шумел, доказывал, что Степан не виноват, гро­ зил судьям. Пришлось его из клуба вывести. А когда Степана сажали в «воронок», чтобы увозить, Василий оттолкнул конвоиров, и они со Степаном обнялись и поцеловались. Подлесовский комбинат давно работает. Магазин в по­ селке сделан из сплошного стекла, то есть в самом совре­ менном, модерном стиле. Майка — заведующая, под рукой у нее четыре сотрудницы. От проезжего шофера Майка ро­ дила дочку и назвала Василисой. Лучшими днями Майкиной жизни остаются те тридцать 136