Конецкий, В. В. В сугубо внутренних водах : повести / Виктор Конецкий. - Москва : Современник, 1982. - 589, [2] с.

зами, часто делая глотательные движения сухим, обожжен­ ным кислородом ртом.— Вот т ак это и бывает, значит. Ну вот, теперь и такое знать будем...» Ему почудилась вдалеке, на берегу холодного озера, родная деревня, которая все удалялась от него. Потом он услышал треск моторчика и понял, что сидит в носу кате­ ра, а в корме, возле мотора, младший братан Федька, а между ними бидоны. В бидонах отражается небо, вода и синий кушак берегов. Кепка на Федьке козырьком назад, самокрутка з аж а т а в горсти, отцовская шинель накинута на плечи, один рукав вывалился за борт и волочится по волне. «Что везешь?» — спросил Василий у Федьки. «Сливки». «Куда?» «На приемный пункт...» От бегущей под лодку воды рябит в глазах и кружится голова. И в корме катера уже не младший братан, а Сте­ пан Синюшкин. «Вот почему он мне знакомым представ­ лялся, когда в самосвале сидели,— догадался Василий,— Они же на одно лицо... Добренькие они». И детское, давнее вплывает в бред — деревенский юро­ дивый Илюшка, его зовут Добренький, потому что он не дает бить коров, лошадей, коз. И мальчишки дразнят его тем, что длинной хворостиной через забор суют в бок ста­ рого мернна-водозоза. Добренький плаче г и гоняется за пацанами, мычит что-то, размазывает по голой груди слю­ ну. Ему жалко скотину... И Василий вспоминает, что в вой­ ну Добренький, когда пришли немцы и угоняли скотину и били ее, бросился на немцев с вилами, и те убили его — и потому не может Добренький ехать на катере сдавать сливки. «Неужто помру?» — приходя в себя, опять подумал Ва­ силий. Надо было по малой нужде, а он был один в пустой палате. Василий медленно приподнялся,сел. Позвать сестру ему не пришло в голозу. По стенке, шаг за шагом он двинулся к дверям. В глазах потемнело, стена оттолкнула его от себя, пол вздыбился... На грохот при­ бежала сестра, хирург, уложили его обратно. — С ума сошел! — ужаснулся хирург.— Каким местом ты думаешь? Сестра, утку ему! — Гуся нельзя? — из последних сил спросил Василий. В девять вечера его оперировали вторично. Давать ему общий наркоз врачи сочли опасным. Он лежал на опера­ ционном столе, занавешенный простыней. Губы, искусан­ 135