Конецкий, В. В. В сугубо внутренних водах : повести / Виктор Конецкий. - Москва : Современник, 1982. - 589, [2] с.

Василий несколько раз вздохнул и отстранился, спро­ сил Майку: — Завидно небось?.. Хочешь попробовать? Майка заплакала. — Пиши, дура,— приказал Василий.— К прокурору: гражданин Синюшкин... нанес... мне... ножевой... удар... когда я... короче, в порядке самообороны он, ясно? Майка повторяла за ним по слогам. — Число какое?.. Внизу поставь. Давай! — Он взял бумагу, сам исправил в слове «самаобороны» Майкино «а» на «о» и расписался. — Лично прокурору, поняла? А теперь топай, Вокза- лиха! Он устал. Хотелось вдавить пальцы в грудь, разорвать ее, разогнуть ребра, вытащить тяжесть. И руки Василия все шарили по груди, обрывая завязки больничной рубахи. Он знал, что терпеть еще долго — до самого вечера. И по­ нимал, что может отдать концы раньше вечера, но ни разу не спросил о времени, ни разу не торопил, не жаловался, не ругался, потому что поезда ходят по расписанию — так по­ ложено, и ничего здесь поделать нельзя. Раньше он получал удовольствие, перейдя границу обычных людских законов, когда даже миллиграмма осто­ рожности не оставалось, когда отчаянность будила радость полной свободы. Так было, когда он ударил Боруна, и ког­ да несся по гололеду в самосвале без тормозов, и когда вернулся к запалу в штольне, и когда опускал нож буль­ дозера перед пятистенкой Федьки Булыгина, и когда ку­ сал руки милиционеру, задержавшему его по дороге на фронт где-то под Омском, и много-много других раз так было. Теперь, чувствуя близко смерть, он ощущал ее как тишину, как противоположность отчаянной радости, но не боялся. Наоборот. В этой возможной тишине, в сми­ рении была новая для него, непривычная удовлетворен­ ность. «Ишь Степа,— думал он с неуместной гордостью за Степана.— Сыромятный мужичок, а до самого сердца до­ стал. Пьяный достал! А если б стрезва ударил, так и концы давно в воду. Ишь Степа!.. Значит, человека дразнить долго нельзя, и собаку нельзя, и лютого зверя: он все от­ ступает, да сжимается, да молчит, а потом враз разожмет­ ся и до сердца самого достанет... Ишь Степа! Пришьют ему пяток, если поезд не опоздает, а опоздает, так и вышку сунут для примера... И тогда оба дохлые будем. Неужто ломру? — спросил себя Василий, л ежа с закрытыми гла­ 134