Конецкий, В. В. Разные люди : [избранное] / Виктор Конецкий. - Москва : Аграф, 1996.- 443, [2] с. : портр.

жизнь. Какой-то взрослый мужчина воевал, и падал на снег, и вставал, и шел в атаку. О нем поет Надя, она де­ лается равной для него. А тебе надо прожить несколько лет до взрослости. И поэтому, наверное, так щемяше-то- скливо на душе, когда поет Надя: «Я люблю подмосков­ ную осень...» Скорее стать мужчиной, солдатом. Надя по­ ет: «Пропеллер, громче песню пой, неся распластанные крылья... В последний бой, в последний бой летит сталь­ ная эскадрилья...» Можно только курить непривычный табак, курить до тошноты и жевать потом горькие листья мяты. Нельзя расстраивать мать, ей и так досталось. Надя поет: «Бьется в тесной печурке огонь, на поленьях смола, как слеза...» Если бы она пела и о тебе... Она смеется. Ей смешно, что сегодня учительница по немецкому не пус­ тила тебя в класс. — Ниточкин, я тебя предупреждала: босым больше не приходи. Я понимаю, сейчас всем трудно. Но я не могу отвечать за тебя, если ты схватишь воспаление легких. — Плевать я тогда на вашу школу хотел! Он на нее и плюет. Вот только Надя сидит в классе. И хочется сидеть близко от нее. —Убирайся отсюда, Ниточкин! —Плевать хотел я на вашу школу! Он умеет хлопать дверью. Это умение в запасе, как по­ следнее слово. Только не надо бояться хлопать дверью, и тогда — как ни лишай тебя слова, как ни затыкай тебе рот — последнее слово остается за тобой. «Кр-ряк!» — говорит дверь, шмыкаясь в косяки. Пока в человеке есть достоинство, пока руки ему не связали за спиной, он еще может сказать последним: «Кр-ряк!» И даже если руки уже связаны, он может изловчиться и пихнуть дверь ногой, или задом, или даже головой. И тогда те, кто связал руки и заткнул рот, поймут, что по­ следнее слово осталось за ним. Надя поет: «Идет война народная, священная война...» Солдаты падают на снег, и танки идут по солдатским те­ лам, рвется в солдатской руке последняя граната. Солда­ ты не сдаются на этой войне, они не разжимают губ. И он не разожмет. Он валяется на грязном полу в милицейской камере, пойманный на сортировочной с ведром угля воришка. —Фамилия? Он усмехается. — Где живешь? 41