Конецкий, В. В. Разные люди : [избранное] / Виктор Конецкий. - Москва : Аграф, 1996.- 443, [2] с. : портр.

—Не надо про господа, мать! — сказал он тогда. — Да, да, не сердись за эти слова, Юра. Я знаю, они старые, но я к ним привыкла, понимаешь? И всегда нуж­ но знать, что тебя никто не поминает лихом, если вдруг тебе станет плохо, совсем плохо, ты понимаешь, о чем я говорю, сынок? Я похороню Риту, а ты потом не забывай ее. Я-то долго не протяну, Юрочка... — Где у нас лыжный свитер, мама? — спросил он. — А не надо. Не бери его. Чем меньше возьмешь с со­ бой, тем легче тебе будет. Всегда что-нибудь найдется, когда станет холодно. Еще ведь лето пока. А отец никог­ да не брал с собой свитер, если было лето и он уходил далеко. И ты не бери никогда никуда ничего лишнего... — Жуткое дело, как она, матушка, похожа была на ту, что с поднятой рукой, на плакатах «Родина-мать зовет!»... Здорово художник ухватил. Только у моей выражение чуть добрее было, но, правда, я ее в остервенении никог­ да не зрил, она даже зажигалки без остервенения туши­ ла — тихо она их песочком присыпала... И сейчас уви­ дишь в кино или на картине тот плакат — и каждый раз внутри дрогнешь, стало быть, — она глядит... А дальше, ведомый ты мой, полная чепуха пойдет! — вдруг засмеял­ ся Юра и взял гитару, начал пощипывать струны: «Не верьте пехоте, когда она бравые песни поет, не верьте, не верьте, когда по садам закричат соловьи...» Года два назад встретил однополчанина батькина. Зна­ ешь, как он геройски погиб? Девятого мая? Всю войну прошел без царапины — от Ленинграда до Берлина, а де­ вятого мая сел на скамейку, обыкновенная деревянная скамейка в палисаднике каком-то берлинском, он на са­ мый конец сел, другой поднялся, он со скамейки упал, солдатики-братики хохочут вокруг: «Вставай, Ваня, как это ты уже надраться успел?» — а он и не встает — уда­ рился затылком о каменную стенку, и все! Вот она какая у бати смерть была — домашняя, стало быть, ему смерть уготована была... Однокашник последние его слова при­ вел: «Вон, — батя сказал, — старшина катит, сейчас вино выдавать к Победе станут, пойду посижу — фамилия-то моя на последнюю букву начинается, когда еще очередь дойдет...» Вот и присел Ваня Ямкин!.. Глупости-то сколь­ ко, глупости-то на свете, а? Действительно, замечатель­ ную песню Окуджава сочинил: «Не верьте пехоте, когда она бравые песни поет...» Когда Юра поет любимую, сразу ощущаешь огромность ночного океана вокруг и нашу дальнюю, дальнюю дороіу. 404