Конецкий, В. В. Разные люди : [избранное] / Виктор Конецкий. - Москва : Аграф, 1996.- 443, [2] с. : портр.

Есть выжиги и рвачи, застойно пьяные с утра на нече­ стно полученные деньги за халтурный ремонт крыши, бессовестно проведенный газ или гнусно поштукатурен­ ный потолок. Такие подонки собак ненавидят на всех широтах. Они убили подругу Шалопая и Рыжего — Маш­ ку. И собаки знали убийцу и облаивали его. Это был во­ допроводчик. Он говорил мне, что не убивал собаку и что псы не лают, когда он одет в чистое, а не в рабочее платье. Он врал. Мы часто ходили на кладбище, где бывали плохо оде­ тые люди, но ни Рыжий, ни Шалопай не боялись их и не лаяли на них. А оборванца-сторожа даже любили. И ког­ да дед со старухой копали картошку возле шоссе под осенним дождичком, то мои товарищи валялись под кладбищенским забором и любовались на чужой труд. А когда дед садился на перекур, они тоже принимали сидя­ чее положение и делали виноватый вид: мол, мы знаем, что плохо не трудиться, позорно даже, и испытываем му­ ки совести, но что поделаешь? Как и все собаки мира, они отрабатывали хлеб ночным лаем. Еще Шалопай считал святым долгом атаковать мо­ тоциклы и грузовики. Заметив в перспективе лесного шоссе машину, Шало­ пай делал отсутствующий, ленивый, типично хулиган­ ский вид. Как та шпана с лохмами, которая пугает вас вечером возле подъезда. Отлично зная из опьгга, что пес не послушается, я все- таки орал: «Не смей!», «Я те дам, сукин сын!», «Замри, бандит!», «Это плохо кончится, дурак!» и т. д. Тем временем шерсть за загривком Шалопая вставача осокой, а в грудной клетке рождаюсь тонкое жалобное стенание. Он как бы жаловался на то, что ненависть к приближающемуся грузовику выше его сил, и он даже не может выражать ее нормальным собачьим лаем. Шофер замечал приготовления Шалопая и приторма­ живал. Кому охота ломать решетку радиатора? Шалопай прыгал к переднему колесу под острым углом, отшатывался в миллиметре от смерти, взрывался вою­ щим, истерическим, безобразным лаем и мчался возле заднего колеса, желая прокусить покрышку. Шофер прибавлял газ, грязь летела в морду Шалопаю с суровостью разрывных пуль, но на это пес плевал с высо­ кого дерева. Сто метров он считал боевым курсом, а из­ 356