Конецкий, В. В. Разные люди : [избранное] / Виктор Конецкий. - Москва : Аграф, 1996.- 443, [2] с. : портр.

чальник, то запирать человека на два часа в холодильни­ ке просто глупо. Еще раз подчеркиваю, что произошло все это совер­ шенно случайно, тем более что ни на один продукт в на­ шем холодильнике Саг-Сагайло не походил. Он был вы­ ше среднего роста, белокурый, жилистый, молчаливый, а хладнокровие у него было ледяное. Мне кажется, Эдуард Львович происходил из литовских князей, потому что он каждый день шею мыл и рубашку менял. Вот в одной свежей рубашке я его и закрыл. И он там в темноте два часа опускал и поднимал двадцатикилограммовую бочку с комбижиром, чтобы не замерзнуть. И это помогло ему отделаться легким воспалением легких, а не чахоткой, например. Конфуз произошел следующим образом. У Сагайлы в каюте лопнула какая-то труба, он выяснял на эту тему отношения со старшим механиком и опоздал на обнюхи­ вание бегемотины минут на пять. Я в артелке порядок навел, подождал чифа — его нет и нет. Я еще раз стеллажи обошел — а они у нас были в центре артелки, — потом дверью хлопнул и свет выклю­ чил. Получилось же как в цирке у клоунов: следом за мной вокруг стеллажей Эдуард Львович шел. Я за угол — и он за угол. Я за угол — и он за угол... И мы друг друга не видели. И не слышали, потому что в холодной артелке специально для бегемотины Эдуард Львович еще венти­ ляторы установил, и они шумели, ясное дело. — Ниточкин, — спрашивает Эдуард Львович, когда че­ рез два часа я выпустил его в тропическую жару и он стряхивал с рубашки и галстука иней. — Вы читали Шил­ лера? Я думал, он мне сейчас голову мясным топором отхва­ тит, а он только этот вопрос задал. —Нет, — говорю, — трудное военное детство, не успел. — У него есть неплохая мысль, — говорит Саг-Сагайло хриплым, морозным, новогодним голосом. — Шиллер считал, что против человеческой глупости бессильны да­ же боги. Это из «Валленштейна». И это касается только меня, товарищ Ниточкин. — Вы пробовали кричать, когда я свет погасил? — спросил я. —Мы не в лесу, — прохрипел Эдуард Львович. Несколько дней он болел, следить за бегемотиной стало некому — я в этом деле плохо соображал. Короче говоря. 268