Конецкий, В. В. Разные люди : [избранное] / Виктор Конецкий. - Москва : Аграф, 1996.- 443, [2] с. : портр.

навсегда сохранит в зрачках блеск и сталь, они пробьют­ ся сквозь мугь старческой или пьяной роговицы. И этот блеск испугает труса и вызовет уважение смелого. — Верю, — сказал Басаргин. Жирное тело обмякло, летчик тяжело уперся обоими локтями на стол. — Был, — сказал он. — Бьиі героем. Я, моряк, специа­ лист по Маннергейму... Помнишь такого? Фон-барон... В финскую я летал его бомбить на день рождения. Бал в президентском дворце в Хельсинки. Пышность он лю­ бил. Офицерье специальный отпуск с фронта получало. Да... И маршал приказал кинуть генералу от нас подарок. Полетели... Ну, по капельке? — За прошлое, — сказал Басаргин. — Сейчас они иг­ рать начнут... — Пускай, — сказал летчик. — Пускай играют... Надо свою смену любить. — Он пьяно провел ладонью по ли­ цу, стирая что-то прошлое, стараясь отрезветь при помо­ щи этого жеста. — Короче, сбили нас. Ша — тишина! Падаем в залив. — Летчик перевернул руку ладонью вниз и спланировал ею к полу. — Короче, спасли нас... Ты ду­ маешь, я не знал, что живым останусь? Я, браток, всегда на войне знал, что живым останусь. За что меня убивать? Таких, браток, убить нельзя, ты меня понимаешь? Я не хвастаюсь, корешок, ты на меші не сердишься за много­ словие? Как выпью, так все говорю и говорю... Не оста­ новиться. — Давай, мне приятно тебя слушать, потому что ты не врешь, — сказал Басаргин. — В сорок четвертом меня сбили еще — над Кенигс­ бергской бухтой. Снаряд разорвался над машиной... Во­ семьдесят два ранения мелкими осколками — в лицо и башку, ясно? В глаза что? Ша — тишина! Кровищи в гла­ зах полно, и ничего не видно... Посадил машину на ни­ чейной земле. Как? Как посадил машину, если не видел ни хрена? Ты думаешь, скажу как? Не знаю, не помню. И всех нас вытащили нормально наши автоматчики... А мы в бухте эсминец потопили, понял? Эсминец! Мне Ге­ роя и подкинули. Госпиталь, ша — тишина, сам Джане­ лидзе пластику на роже наводил... Много заметно? — Почти ничего, — сказат Басаргин. Он знал, что че­ ловек не лжет. — Ты прости, моряк, я сегодня все пропил, что дочь выдала... Ты сто грамм поставишь? 243