Конецкий, В. В. Разные люди : [избранное] / Виктор Конецкий. - Москва : Аграф, 1996.- 443, [2] с. : портр.

даст бить коров, лошадей, коз. И мальчишки дразнят его тем, что длинной хворостиной через забор суют в бок старого мернна-водовоза. Добренький плачет и гоняется за пацанами, мычит что-то, размазывает по голой груди слюну. Ему жалко скотину... И Василий вспоминает, что в войну Добренький, когда пришли немцы и угоняли скотину и били ее, бросился на немцев с вилами, и те убили его — и потому не может Добренький ехать на ка­ тере сдавать сливки. «Неужто помру?» — приходя в себя, опять подумал Ва­ силий. Надо было по малой нужде, а он был один в пус­ той палате. Василий медленно приподнялся, сел. Позвать сестру ему не пришло в голову. По стенке, шаг за шагом он двинулся к дверям. В глазах потемнело, сте­ на оттолкнула его от себя, пол вздыбился... На грохот прибежали сестра, хирург, уложили его обратно. — С ума сошел! — ужаснулся хирург. — Каким местом ты думаешь? Сестра, утку ему! — Гуся нельзя! — из последних сил спросил Василий. В девять вечера его оперировали вторично. Давать ему общий наркоз врачи сочли опасным. Он лежал на опера­ ционном столе, занавешенный простыней. Губы, иску­ санные от удушья, вспухшие, дрожащие, кривились при­ вычной презрительной улыбкой. Когда приезжий хирург добрался до сердца и вынул его из груди Василия, чтобы зашить разрез, то Василий впер­ вые за сутки вздохнул глубоко, свободно, легко. Он видел свое окровавленное сердце отраженным в никеле рефлек­ тора, оно мятежно подергивалось, вырываясь из ладони хирурга. 17 В затянутых пленкой льда лужах чуть отблескивала ве­ черняя заря. Свет ее был зыбкий, неуютный. И Майке хотелось, чтобы скорее сомкнулся над землей настоящий мрак ночи. Она бежала из больницы домой. Василий ос­ тавался жить — работать, ругаться, лапать девок, пить и хулиганить. Но Майке хотелось мрака вокрут. Она знала, что к ней он не вернется никогда, что она отвратительна ему. И она опять злобилась на него и жалела, что не по­ мер, не сдох, кобель белобрысый, ирод нечесаный, му­ читель и хулиган. А под этой злобой трепетала в Майке любовь к нему, и бабья жалость, и не прошедший до 147