Конецкий, В. В. Разные люди : [избранное] / Виктор Конецкий. - Москва : Аграф, 1996.- 443, [2] с. : портр.

на, и когда несся по гололеду в самосвале без тормозов, и когда вернулся к запалу в штольне, и когда опускал нож бульдозера перед пятистенкой Федьки Булыгина, и когда кусал руки милиционеру, задержавшему его по дороге на фронт где-то под Омском, и много-много других раз так было. Теперь, чувствуя близко смерть, он ощущал ее как тишину, как противоположность отчаянной радости, но не боялся. Наоборот. В этой возможной тишине, в сми­ рении была новая для него, непривычная удовлетворен­ ность. «Ишь, Степа, — думал он с неуместной гордостью за Степана. — Сыромятный мужичок, а до самого сердца достал. Пьяный достал! А если б стрезва ударил, так и концы давно в воду. Ишь Степа!.. Значит, человека драз­ нить долго нельзя, и собаку нельзя, и лютого зверя нель­ зя: он все отступает, да сжимается, да молчит, а потом враз разожмется и до сердца самого достанет... Ишь Сте­ па! Пришьют ему пяток, если поезд не опоздает, а опоз­ дает, так и вышку сунут для примера... И тогда оба до­ хлые будем. Неужто помру? — спросил себя Василий, ле­ жа с закрытыми глазами, часто делая глотательные дви­ жения сухим, обожженным кислородом ртом. — Вот так это и бывает, значит. Ну вот, теперь и такое знать бу­ дем...» Ему почудилась вдалеке, на берегу холодного озера, родная деревня, которая все удалялась от него. Потом он услышал треск моторчика и понял, что сидит в носу ка­ тера, а в корме, возле мотора, младший братан Федька, а между ними бидоны. В бидонах отражается небо, вода и синий кушак берегов. Кепка на Федьке козырьком назад, самокрутка зажата в горсти, отцовская шинель накинута на плечи, один рукав вывалился за борт и волочится по волне. «Что везешь?» — спросил Василий у Федьки. «Сливки». «Куда?» «На приемный пункт...» От бегущей под лодку воды рябит в глазах и кружится голова. И в корме катера уже не младший братан, а Сте­ пан Синюшкин. «Вот почему он мне знакомым представ­ лялся, когда в самосвале сидели, —догадался Василий. — Они же на одно лицо... Добренькие они». И детское, давнее вплывает в бред — деревенский юро­ дивый Илюшка, его зовут Добренький, потому что он не 146