Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

Ракеты. Будто юродивые, прыгающие на снегу тени и — холод... И уж е наплевать на все, уж е не страшны ни противотанковые мины, ни пули, ни черт, ни дьявол... И опять жив, но сразу три дырки — в каждую ногу по осколку и пуля в грудь навылет... Госпиталь, тихо, чисто, играет радио. Медаль « З а отвагу» и — прощение. — Прощение...— полковник произнес это слово вслух и пощелкал пальцами. С рябины сорвались испуганные птахи .— Ну что ж , капитан, выпьем, что ли? — сказал он тихо. Достал флягу и бутерброды в шумливой вощанке. Солнце склонилось к вершинам деревьев. Чуть колыха­ лась трава у жердей ограды. Почему у оград и заборов трава растет гуще? Полковник встал, сорвал гроздь рябины. И вдруг подумал, что сок в ягодах — оттуда, из земли, из могилы. Стало неприятно. Он хотел швырнуть рябину в ручей, но не сделал этого. Ему показалось, что кто-то следит за ним из зарослей ольхи. И знает все его мысли и эту, последнюю. Полковник медленно оглянулся через плечо, чувствуя, как бегут по спине мурашки. — Черт, чепуха какая! — выругался он громко. Но рябину не швырнул. Сунул в карман, будто только для этого и сорвал ее. Потом глухо ска зал :— Я, капитан, водой запивать привык. Он спустился к ручью и прошел несколько шагов вверх по течению. Прозрачная водяная струя крутилась в о б ­ мерзших камнях. Ледяные забереги с белыми пузырями воздуха внутри стискивали ручей. Вода взбулькивала, чисто звенела. Несколько рыбок метнулись от тени пол­ ковника под л ед и спрятались там. — Пескари,— сказал полковник.— Ишь ты, пескари... Он привычно, по-солдатски ступил прямо в ручей. Вода о бж а л а сапог, сквозь голенище захолодила ногу. Он з а ­ черпнул в стаканчик — крышку фляги — воды и вернулся к могиле. Плеснул водки на землю у колонки и только тогда глотнул из горлышка сам , запил водой и стал жевать б у ­ терброд. Крошки он кидал на могилу — птицам: где-то слышал, что так положено делать. В Австрии, что ли, когда уж е после войны служил там в десантных войсках? Летчи- ком-то он так и не стал. Не разрешили ему стать летчиком. — Но подлецом я никогда больше не был,— сказал полковник.— Ты слышишь, капитан? Я больше никогда не поддался страху, слышишь? Это из-за тебя, комэск... А ты 63