Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

ву полезли самые неожиданные глупости. Я почему-то подумал о том, как дорого обходится человечеству гонор и заносчивость предков. Следовало бы высечь тех олухов, которые когда-то затеяли строить Вавилонскую башню, а в результате все мы говорим на разных языках. Небось говори мы все на одном языке, так и войн все-таки было бы меньше. Вероятно, я подумал всю эту чепуху потому, что каждый из ожидающих очереди капитанов из всех сил подчеркивал нечто свое национальное. Просидеть при­ шлось около получаса, и я чуть не заснул. К этому моменту я бодрствовал сорок четыре часа. Нотариус, как и все его коллеги в мире, соединял услужливость с какой-то скрытой наглостью — мол, ты у него в руках и он что захочет, то с тобой и сделает. Я все искал, к чему бы прицепиться, когда он оформлял протест. И нашел. Всюду у нас было написано «совьет шип», а чи­ тал он полупросебя «рашен шип». Действительно, наши суда чаще называют «русскими», а не «советскими», и все мы к этому привыкли, но тут я вдруг сказал нотариусу, что плаваю под флагом СССР и что в Совьет Юньоне тысяча сто шестьдесят пять национальностей и потому тысяча сто шестьдесят четыре из них могут обидеться на то, что их не упоминают здесь, в Антверпене, в его офисе. Нотариус перепугался и д а ж е проводил меня д о выходных дверей, хотя других провожала секретарша с вмятиной вместо зада . В результате я не смог вызвать по телефону из офиса такси, как намеревался. Уж е опять был д ождь . Пустые улицы. Мокнут авто. Тугая и вечная зелень подстриженных газонов. Мокнут брюки. Желанное одиночество. Очень красивые дыни под навесами у овощных магазинов. Персики. Ананасы. Умы­ тая редиска. И масса малюсеньких собачонок — в по­ понках, колокольчиках, шапочках, набрюшниках... А с а ­ ма Бельгия — бог мне свидетель и бог меня прости! — тоже та маленькая собачка, которая д о старости щенок... Черт, откуда у меня такая злость? Неужели из-за ночной швартовки? Я зашел в кафе, взял чашку какао и пирожное за десять франков и попросил мадам с приличной выпуклостью вызвать такси. Оно подкатило, когда я сделал предпослед ­ ний глоток. Вялый чужой вкус у пирожного, чересчур сладкое для меня какао. На судне я первым делом спросил, не приходил ли капитан «Чернигорода». Он не приходил. А я все-таки 342