Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

тяжелые черные стволы. Черные ветви, на которых покачи­ вались забытые богом шишечки, украшали серо-лиловые декабрьские небеса. Платаны росли прямо из аккуратных камней набе ­ режной. Камни были старые, как платаны, щели между ними покрывал тусклый старый мох. Сквозь мох кое-где пробивались не сдающиеся перед декабрем травинки. А противоположный берег канала весь был покрыт ярко- зеленой газонной травкой, которая, очевидно, чихать хоте­ ла на давешний ночной снег. Я получил все-таки маленький отдых и удовольствие, пока шел под платанами вдоль молчаливых домов с низки­ ми зеркальными окнами. Голландские и бельгийские ж ен ­ щины умеют делать из оконных стекол нечто чудесное по прозрачности. И з а каждым магическим кристаллом — цветок, а дальше — тайна чужой жизни. З а бавн о было вдруг увидеть среди аккуратности и чистоты тихого Антверпенского канала одинокий рваный ботинок на толстой подошве — он хулигански висел на металлической пике в ограждении самого старого платана. Ботинок скептически глядел на меня и подмигнул, когда я стал подниматься к парадным дверям нотариального офиса. В приемной в величественном ожидании сидело пять капитанов. У каждого был портфель, а в портфеле — старый, как само море,— «Морской протест», то есть жалобы на бесчинство морской стихии. Все пятеро сидели в полной разъединенности, уставившись прямо перед с о ­ бой. Никто не снизошел до ярких журналов , которые валялись на низких столиках. Я пожелал джентльменам доброго афтенуна, получил по молчаливому кивку и сам уселся в полной отъединенно- сти в кресло и уставился в окно. Н ад крышами домов, напоминая о близкой Голландии, торчали два крыла ветря­ ной мельницы, какие-то мягкие и ласковые, как кроличьи уши. Вышла секретарша — единственная женщина, встре­ ченная мною в мире, у которой вместо выпуклости ниже спины оказалась вмятина,— взяла у меня бумаги и исчез­ ла з а дверью. И оттуда донесся ее голос: «Рашен шип «Обьниньск»!» Капитан с лицом Будды — вероятно, индонезиец, два китайца, типичный англичанин и тип неопределимой на глаз национальности не повели в мою сторону и ухом. Как всегда при томительном ожидании очереди, в голо­ 341