Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

Когда шипшандлер перевалил з а триста грамм, то заявил, что все мы — б е з различия национальности — обыкновенными безбилетными зайцами ездим на нашей планете вокруг Солнца. И что, если рано или поздно явится из космоса или от чертовой бабушки какой-нибудь реви­ зор, то будет иметь полное право нас отсюда вытурить,— видит бог, он будет иметь на это полное право! Я не стал спорить и налил ему еще стопку. Он вылакал и спросил, приходилось ли мне подолгу жить в дешевой гостинице где-нибудь во Французской Африке бе з гроша в кармане? Я сказал , что нет. Тогда он спросил, приходилось ли мне писать в умывальник, если я один л ежу в номере б е з копейки денег и мне у ж е нет мочи от одиночества, а вокруг тишина пустыни, и хоть глотку надорви, никто не придет; и вот тут следует встать и начать писать в умывальник и — бог ему свидетель — в самый интересный момент, когда писать ты уж е начал и сра зу дать тормоза или выпустить закрылки уж е не в состоянии, в этот именно момент р а зд а с т ся стук в дверь! Или она, дверь, д а ж е без стука раскроется и кто-нибудь войдет! Кто-нибудь — хоть самая старая шлюха,— но обязатель ­ но притащится, чтобы поднять крик по поводу умывальни­ ка!.. Я послушно слушал, потому что знал: этот тип достанет портативный магнитофон, без которого мой лоботряс-сын не может больше впитывать знания и сдавать экзамены з а очередной семестр. Антверпен был последним заходом перед домом, а магнитофон я еще не купил. Подняв в зенит очередную рюмку, летающий шипшан­ длер посмотрел сквозь нее на лампочку и спросил, знаю ли я д уш у немецкой женщины? Я не знал и не стал скрывать этого. — А я знаю! Моя ж ен а — немка, мастер. Немецкая женщина безбоя зненно пьет с чужим мужчиной з а его счет, а потом уйдет, не считая себя обязанной д а ж е потрепать его по щечке. Но вот если она съест на твой счет одну пар ­ шивую сосиску, то уж е чувствует себя обязанной . После второй сосиски она начинает раздеваться, ну, а после третьей делай с ней все, что твоей... как это у вас? — что твоей шкуре хочется! Прозит! — он выпил и предотходно загрустил: — Д а , мой капитан, все мы изгнанники, вся Европа — это сплошь изгнанники, мой капитан! Никто нынче не живет там, где он родился или там, где хотя бы л еж а т в сырой земле его гроссфатеры и гроссмутеры. Спасибо, мой капитан! Я превосходно нализался! Но эти 339