Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

правду говорю! А во сне трусить и подличать еще хуж е, чем в жизни, и почему так? Я сказал, что сам об этом думал. Вероятно, трусить и подличать во сне омерзительнее потому, что потом уж е ничего и никак и никакими силами поправить невозможно. В жизни можно хоть на могилку убитого приезжать и сле­ зы лить, а во сне и того лишен, там уж е в полном смысле махать кулаками после драки нево зможно д аж е . И потому осадок остается сверхомерзительный. — Умный у меня дубл ер ,— сказал Ямкин,— но трусо ­ ват в жизни . Стало быть, уж е второй месяц мне хочет пакость сказать, ан мужества не хватает. Говори, друг- товарищ, говори — сегодня самый момент, стало быть, подходящий наступил, сегодня меня можн о голыми руками брать. Я не думал, что момент подходящий , но видел, что говорить надо. Юра заж д ал ся этого разговора не меньше, нежели я. И я сказал, что говорить буд у , но весь разговор б уд у вести с капитаном судна, а не с мужем вдовы моего юношеского товарища и моим приятелем. — Стало быть, ты меня здесь все-таки капитаном еще почитаешь,— заметил Ямкин и глотнул кофе из носика. — Ты сам знаешь, что и в тебя и в меня флотскую дисциплину вбили навсегда,— сказал я .— И не нам вид делать, что мы ее в себе способны преодолеть начисто. Он кивнул. Тем он мне и дорог, что умеет правду видеть и признавать и д аж е какое-то мазохистское удовольствие от неприятности правды получать. И я ему сказал, что сила капитана в том, что не всё подчиненные про капитана знают и знать должны, что в капитане д олжна оставаться частица тайны. Как умная жена умеет сохранить в себе частицу тайны для мужа д о самой глубокой старости, так и капитан долж ен свою какую-то тайну хранить ото всех. А он, спутавшись с Викторией, потеряв стыд, обнаглев в своей вызывающей связи, утратил п еред лицом экипажа всякую таинственность, и что все это плохо — для экипа­ ж а , для службы , для рейса, который ещ е длинен и сложен . Он все проглатывал покорно и спокойно, а потом сказал: — Так ведь тебя не так экипаж волнует — доплывем мы в порядке, и ты это не хуж е меня зн а ешь ,— как ты тем волнуешься, что я, стало быть, не просто так с Викторией, а как-то привык к ней, привязался. Вот что тебя, стало быть, волнует. Если б я с ней тайком десяток раз переспал, так ты и говорить ничего небось не стал, а? 244