Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

Вода в чайнике кипела с того бока, который был обращен к огню. Свеча оплывала в стакане. Тамара нако­ нец оглянулась. Женщина глядела в потолок мертвыми глазами. Чтобы громко не зарыдать, Тамара закусила варежку. Она не дышала, пока не спустилась во двор. «Я не возьму ваши папиросы,— говорила она сквозь рыда­ ния, стоя посреди д в ор а .— Наверное, вас похоронят вместе. Не надо вас разлучать. И больше я никуда, никуда не пойду. И больше я не хочу жить!» Тамара заглянула в сумку и увидела там одно, по­ следнее письмо и прочитала адрес: «Заводская ул., дом 2, квартира 43, Дворяниновой Любови Васильевне». — Заводская улица?.. Она уж е не Заводская , а Блока, Александра Блока... Это надо в конец Офицерской, то есть не Офицерской, Офицерская она по-старому, а в конец улицы Декабристов... Театральную площадь знаешь? М а ­ риинский театр? — Очень далеко. Мне все равно не дойти,— сказала Тамара. Прохожий втянул голову в воротник пальто и зашагал по набережной . Детские саночки, вихляясь, потащились за ним. В небе над бульваром вертикальными кругами летал маленький самолетик-истребитель. Разбитый автобус сто­ ял за сугробом. Ветер шуршал снегом о черные обледене­ лые стволы подстриженных бульварных лип. Тамара обошла сугроб и забралась в автобус. Все в нем заиндевело. И казалось, что сизые потолок, стены, пол, ободранные сиденья испускают слабое сияние. «Я прочту письмо,— подумала она.— Еели там важное, я пойду на улицу Блока, если нет — нет. Оно откроется легко, потому что оно треугольное». «Ах, Любонька ,— простите, что вырвалось это слово, которое я так люблю, потому что оно — Ваше. Все мои думы и желания уж е давно направлены только к одному — Вашему счастью,— читала Тамара.— Сейчас везут меня в санитарном поезде по нашей необъятной стране. И когда боль отпускает, я все думаю о Вас. Не беспокойтесь, я вер­ нусь в строй. Конца войны еще не видно, но он будет, и победа будет за нами. В своем бумажнике я нашел пись­ мо, написанное еще в конце мая. Я не послал его Вам. Я боялся оскорбить Вас. Говорят, в Ленинграде очень тяжело. Надеюсь, что мое письмо не застанет Вас, что Вы 20