Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

— Так в дипломе написано,— объяснил он. Я постарался скрыть аппендицитный приступ любопыт­ ства. Ведь отравленного гуманитарностью тянет к другому отравленному, как бразильского сенбернара к бермудско­ му дворняге. И особенно хочется поговорить со свежим человеком о литературе. Я тщательно отшлифовал на английском: «Какую последнюю книгу вы прочитали? Ка ­ кой ваш любимый писатель? Каких из ваших современных писателей вы знаете?» И з адаю эти вопросы лоцманам. Лоцманы выглядят интеллигентными господами (особенно в Европе). И каждый раз надеешься, что разговор состо ­ ится, но каждый раз проваливаешься в черную дыру. Пайлот вообще не может понять вопроса. О какой книге идет речь? Зачем ему читать книги? Как он может любить писателя — гомосек он, что ли? Журналы он читает — там есть кое-что интересное, но вообще он любит: фотографи ­ ровать, водить машину, смотреть телевизор, собирать карты гидрометеопрогнозов, марки, спичечные наклейки, фигурные бутылки (нужное подчеркнуть). Один-един- ственный ра з мне попался лоцман — речной, в Тем зе,— который читал Силлитоу, слышал о Мэрдок, покупал детям Диккенса, из русских знал (правда, по телепостановкам) Толстого, Достоевского, Чехова, любил Конрада и Мел- вилла, ругал Кристи. В ту ночь на Темзе я впервые услышал, как произносят настоящие англичане эти знакомые по графическому изо­ бражению фамилии... Пытаю пассажира -философа о современной литерату­ ре. Он называет Вадима Кожевникова ( е г о— «вообщ е» ), Чаковского ( «Б л о к а д а »— очень понравилось), Айтмато­ ва («Белый пароход» — «талантливо, но нерегламентиро- ваннаявещь» ) ( ? ) , Симонова («Не боится войны, чертяка- молодец!») (? ) , Юлиана Семенова («Европейского мас­ штаба писатель — отлично информирован!»). 05ноября, п. Гамильтон, наякоре, в ожидании груза, нарейде Тюлин. Около трех ночи по местному. Не спится и не спалось. С вечера долго кружил по палубе вокруг контейнеров, потом забрал ся в кабину экскаватора — везем три штуки на крышке второго номера. Ночь безветренная, ясная, только в стороне океана горизонт растворяется во мгле. А портовые огни Гамильто­ на кажутся очень близкими. Думал о сценарии — не моя стихия драматургия, а вля­ пался в нее потому, что з а шальными деньгами погнался. 232