Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

— Почему? — озадачился я его переходу от космоса к тине. — А там нельзя останавливаться. — А чем это хорошо? — Ну, ничего не остается, как шагать шустро, прыгать д аж е и бежать. И в глазах только кочки и мелькают. Потом на твердь выберешься, присядешь, закуришь и сразу всю природу вдруг заметишь и оценишь. Как с самолета на парашюте спрыгнул. Саша служил в авиации, но прыгал только единожды. Был шофером заправщика и аккумуляторщиком. Д ер ев ен ­ ский. Отец после войны сильно начал пить, ушел из семьи, сейчас еще жив — работает на рыборазводной станции под Приозерском, выкладывает веники по берегам прудов для кормления рыб. Кудрявцев с отцом не порвал, ездит к нему и с ним рыбачит. Узнал от Саши, что с незапамятных времен в наших деревнях известны наркотики. По полю цветущей конопли гоняют лошадь. Цветочная пыльца налипает на лошадиный пот. Пену с лошадиных боков соскребают, сушат, мешают с табаком и курят. Называется «дурь». Накурившиеся дури видят черно-белое кино как цвет­ ное, видят еще волшебные сны. Атлантику Саша называет Океан Океанычем, но это не значит, что он испытывает к огромным пространствам соленой воды положительные эмоции. Нет, просто не любит панибратства с природой. И морщится, если, например, Индийский океан Варгин назовет Индюшачьим. Но пла­ вает Саша только для того, чтобы заработать денег, обеспечить семью на год-два и закончить рыбоводческий или автодорожный техникум и потом работать на земле. Я знаю высказывание одного большого нашего писате­ ля. Он определяет и сегодняшнюю Россию как страну «приозерную». Она «приокеанская», как бы такое слово ни резало ухо человеку, влюбленному в словарь Даля . Кудрявцев хочет жить и работать при озере, но он отлично знает степень машинности современной России и ее океанскую грохотность. — А почему не тянет стать моряком, капитаном? — спросил я. — Командовать надо будет,— объяснил он .— Не лю б ­ лю. Меня в полковую школу на с ержанта посылали 228