Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

Кипре или самолет полярной авиации над синими торосами Антарктиды — вот как выглядел наш Мобил, когда он стоял, подняв передние лапы на фальшборт в корме «Фо- минска» и философствовал над морем, вернее, над океа­ ном. Торжественное глубокомыслие б е з конкретного пред­ мета раздумий, парение духа над бесконечной дорогой Вселенной, бездумье высшей мудрости, покой б ож ествен ­ ного всезнания, который хранится в глубинах здоровой жизни под толщей тревог о хлебе насущном, о месте под солнцем, о перевыборном собрании, как хранится семечко в яблоке — семя знает все тайны мира, кроме обыкно­ венных тревог кожуры и боли плоти. Черная зависть снедала меня, зависть к собачьему всезнанию истоков покоя. И тогда бес, который сидит в каждом человеке, искусил мою руку. Она протянулась к шерстяному брюху Мобила и начала почесывать его. Это сладострастный бес сдергивал с пса величавость, а не моя рука. Мобил суетно и торопливо опрокинулся на спину и зажмурился в предвкушении обыкновенного земного блаженства. Он б е з всяких колебаний отдавал космиче­ ские парения своего духа з а наслаждение от почесывания брюха. И ничего не оставалось, как чесать и чесать его теплые бока и живот. Мобил погружался в состояние блаженного земного транса. Он распустил нюни, безволь­ но обнажились клыки, лапы начали подрагивать, безотчет­ но и неуправляемо, как кожа лошади , когда над ней кружат слепни. Греховное выражение плавало по его шикарной морде, как таинственная атмосфера по Венере или улыбка по физиономии Моны Лизы. И после того как мне надоело чесать его сивый живот и розовые пахи, он еще пару минуток продолжал лежать на спине, не откры­ вая глаз. И все это время блаженно-плотский экстаз тихо выцеживался из псины, как выцеживается воздух из каме­ ры через крохотную дырочку прокола. Наконец Мобил возвратился с грешной земли в космические дали своего обычного состояния, перевернулся на брюхо, полежал в этой нормальной позе еще минутку и тогда только окон­ чательно обрел торжественную величавость древнего фи­ лософа. О, нежность губ твоих, сын суки, от шакалов происхо­ дящей! О, метеоритная твердь твоих клыков, дикий ты зверь!. О, ток твоей крови ленив и могуч, как древний Нил! О, скажи мне, почему при взгляде на тебя с моего 217