Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

потом на хлеб, она все ждала сына, она писала что-то, потом стала петь песни и умерла... — Где топор, тетенька? — спросила Тамара .— Я обко­ лю тебе платье, и мы поднимем тебя в кресло, и я затоплю печку и сделаю кипяток, ты понимаешь меня? — Возьми топор в кухне, там и колодки есть, дер е ­ вянные колодки для обуви, они будут хорошо гореть. Она берегла их. Зачем она берегла их? Возьми их... Холодно мне. Кипяточку-у-у! Она была обута только в домашние парусиновые туфли. Тамара обошла стол и села на кровать в ногах той женщины, которая уже умерла. — Тебе не надо больше валенки,— сказала Тамара, стараясь не глядеть на тусклые глаза и скосматившиеся волосы. Но она все равно видела все это. И тогда кинула на лицо покойнице полотенце, а потом стянула с нее валенки. Возле изголовья л ежал оторванный от стены кусок обоев, на котором, очевидно обгорелой спичкой, было написано большими буквами: «Когда умру, заж гит е эту мою свадебную свечу». Здесь ж е л ежал а веточка белых засохших цветов, огарок тонкой свечки и спички. Тамара взяла спички, пошла к печи и стала совать в нее все, что попадалось под руки,— тряпки, веник, книги. Растопив печь, она переобула женщину в валенки. Тамара чувствовала, что женщина должна вот-вот умереть, и пото­ му решила не звать людей и не идти в больницу или в милицию. Огонь в печи разгорался, и теплый дым выплескивался в комнату. Но д аж е едкость дыма не могла перебить зат х ­ лый запах тления и нечистот. Все в комнате уж е пропита­ лось смертью — мебель, книги на полках и ковры, висящие на стенах. Тамара нашла топор, обухом обила платье и пальто женщины и немного приподняла ее в кресло. Поднять до конца и посадить было не под силу. Женщина скрипела зубами от боли. Очевидно, падая, она повредила себе что- то внутри. Иногда она замирала, пристально глядела на Тамару, называла ее ангелом. Она называла ее ангелом не так, как говорят, когда хотят тепло обратиться к человеку, а как бы произнося это слово с большой буквы, с глубоким, священным почтением. Наверное, эта женщина была доброй и прожила пра­ ведную жизнь. Ее истощенное лицо хранило давнюю красоту, и красота эта проступала сквозь копоть и морщи­ ны. И голос ее был красив, когда она не кричала, а говори­ 18