Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

яких согласилась. Тут уж деваться стало некуда, я легонь­ ко пощекотал нежную мякоть и распорядился тащить мобиловское снабжение — три ящика собачьих консервов и три ящика пива — к с е б е в каюту. (Оказалось, что без пива пес плохо спит.) Еще ему из-за перепадов давления запрещено пользоваться самолетом, а графиня была ав­ стрийская и летела в Вену самолетом в отпуск. Фрахт за собаку от Рио до Гамбурга 68 английских фунтов и 12 фун ­ тов персонально тому, кто возьмет на себя обслугу. Ответ­ ственность з а Мобила взял я, а двенадцать фунтов посулил матросикам. Графинюшка угостила пса на прощание пивом. Мобил высосал стакан в одно касание — медленно опустил язык в стакан, молниеносное «хлюп!» — и пуст сосуд. Потом графинюшка, конечно, капнула Мобилу на огромную тур­ геневскую голову (сенбернар длинношерстный) слезу, поцеловала в губы, порхнула с трапа, прыгнула в откры­ тую машину и поехала на аэродром. Через полчаса пес удрал . Как он из закрытой каюты вылез — черт знает. А вахтенный у трапа спасовал, когда огромный сенбернар показал ему вместо пропуска дюймо ­ вые клыки. Не привыкли еще к псу ребята. Я позвонил в полицию. В порту провели облаву, но Мобил исчез, как в театральный люк провалился. Юра Ямкин с трудом сдерживался , чтобы не процедить: «Я тебе говорил!» Мы с ним сидели в моей каюте, рассмат­ ривали шикарные наклейки на собачьих консервах и пили собачье пиво. Графиня на высоте в десять километров пронзала стратосферу над Атлантикой. Возле ее гасиенды в пригороде Рио лежали в з а с а д а х детективы. На палубах бразильцы заводили на контейнеры последние оттяжки — до отхода оставалось два часа. Верхушки портовых кранов елозили з а окном, щекотали влажную шерстку вечерею­ щих тучек, как я животик графини давеча. Розовость заката начинала просвечивать сквозь шер­ стку туч, и потому небеса над Рио смахивали на собачье брюхо. На душе скребли кошки. Тут возник матрос Кудрявцев и попросил разрешения сходить на берег поискать Мобила. Этот матрос действи­ тельно кудрявый, бурно кудрявый, длинноволосый, а глаза такие голубые, будто в черепе его две дырки, сквозь кото­ рые светит утреннее море. — Где ты будешь искать? — спросил я. — Не знаю. — Пускай идет,— буркнул Ямкин. 209