Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

отправить человека в последний путь с голым лицом. Я д а ­ ж е прикрыл усы на маске пальцами, чтобы попытаться представить классика бритым. Из самозащиты или по дурной привычке я бормотал вслух случайные панибрат­ ские слова, вероятно инстинктивно стараясь снизить, ра с ­ шатать необычность душевного состояния. «Занятная встреча,— бормоталось мне.— Занятное получается дело, метр... Это называетя «Littera scripta manet» да, слова улетают, а написанное остается, не вырубишь его топором, написанного... Единственную пятерку по литературе я имел за твои сочинения, старина, н-да...» Но смерть быстро прикончила ручеек словоблудия. Смерть глядела закрытыми глазами из-под клочкастых бровей и тихо жила в натекшей к ушам коже и морщинах большого лба. Горечь раздумий запечатлелась на челе. Я вытряхнул растительность из колбы и коснулся волос пальцем. Они показались влажными. Я закурил. Подумалось о своем ливере, о прокуренных легких; о веревочке, конец которой скоро найдется. П о д у ­ малось о смерти. Не о пристойной или величественной смерти, а о ранней, больничной, бессильной, как истре­ панные бинты, которыми была набита полость маски. З а жизнь каждый из нас миллион раз мимоходом, вскользь, но подумает о таком. И каждый раз в ином вари­ анте, ибо каждый раз человек находится в ином состоянии. Ведь адекватно повторяются лишь кошмарные сны,— все остальное, включая каждое наше микросостояние, никогда не повторяет с ебя .И вот один раз из миллиона подумыва- ний мы найдем все-таки вариант, который нас больше всего успокоит и примирит. И мы уцепимся за него. Мы только не можем представить себе, что в пред- смертии наше состояние будет таким необычным, каким оно никогда за все миллионы микросостояний д а ж е близко не было. И тогда про утешительный вариант мы скорее всего и не вспомним. Любые иллюзии исчезнут. Любая ложь не поможет, если только милосердный врач не при­ частит нас морфием. Я встал, прошелся, посмотрел на себя в зеркало. Честно говоря, мне хотелось на живое лицо посмотреть. Но когда глядишь на себя сразу после рассматривания смертной маски, то волей-неволей прикидываешь, как будешь гля­ деться в гробу, как складки к ушам со щек натекут. Сколько мне пришлось в почетном карауле стоять, столько я на эти натеки возле ушей любовался. Притягивают. Я походил взад-вперед по узкой комнатке среди чужого 194