Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

мид — и громоздкого зеркального шкафа. Жилье одинокой ученой женщины. Н а д столом висела полка с книгами специального содержания. Первая книга, которую я взял, оказалась переводом со шведского. На обложке красовалась лупа и крупный отпечаток человеческого пальца. Книга называ­ лась «Новейшие методы расследования преступлений». Я начал ее листать. Маску писателя и колбу с его растительностью я на­ крыл газетой. Я знал, что б уд у еще ее рассматривать. Никуда от этого я деться не мог. Но время еще не пришло. И сперва судьбе было угодно ознакомить меня со сп о соба ­ ми расчленения трупа в целях его дальнейшего сокрытия. По этим способам , оказывается, легко можно определить, был ли убийца мясником-крестьянином, или имел отноше­ ние к человеческой анатомии, или полный дилетант в мяс­ ных вопросах. Хорошие шведские иллюстрации помогали составить обо всем этом наглядное представление. И сразу мне показалось, что з а стенкой — в соседней пустующей после смерти дедушки комнате — кто-то скрип­ нул полом. Я напомнил себе, что резкое уменьшение раздражителей , падающих на органы чувств нормального человека, например в сурдокамере, быстро приводит к слу­ ховым иллюзиям. И что никто там скрипеть не может. Просто у меня звенит в ушах от тишины и духоты — б а т а ­ рея под окном жарила во всю ивановскую. Но на всякий случай я засунул шведскую книжонку обратно на полку. Потом снял газету с реликвий. Большая голова, набитая тряпьем, покорно молчала в свете настольной лампы. Провалы асимметричных ноз­ дрей, широкий и плоский тупик носа, а сам нос, если взглянуть сбоку, очень тонкий и длинный. Переносицу почти горизонтально секла морщина, начинаясь у левой брови. А лоб строго посередине разделялся вертикальной складкой. Гипсовые усы плотно закрывали верхнюю губу и прижимались к впалости щек. На маске они были значи ­ тельно больше, нежели в натуральном виде, больше и гу ­ ще. Писатель — могучий интеллектуал и поэт — казался похожим на старого паровозного машиниста. И как такого машиниста, его нево зможно было представить без усов. И меня не так поразила сама растительность знаменитого человека в колбе, как то, что женщине хватило нахальства, гениальности или сумасшествия сбрить ее с мертвеца, 7 В. Конецкий 193