Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

когда-то неплохо ко мне относилась. И побаивалась, как бы я чего-нибудь не стал возобновлять. И потому ей полез­ но было со мной познакомиться. Я ж е знал только, что она патологоанатом. Это был первый патологоанатом , которо­ го я повстречал в жизни. Оксана Михайловна ср а зу завела разговор о том, что ливер людей, которые не берегут себя, отвратительно выглядит и неважно пахнет при вскрытии. Объясняя это, она посмотрела на меня взглядом профессионала, который по мешкам под глазами может со всеми деталями нарисо­ вать вашу печень. И у меня замелькала в мозгу строчка, выстроенная ступенькой под Маяковского: А эпилог нам всем патологоанатомы напишут! — Не собираетесь ли вы побывать в Японии? — по­ интересовалась хозяйка, укладывая в пластмассовую ко­ робочку пирожки для внучки. Теоретически это было возможно. И я спросил размер туфель, которые требовались. Но требовались японский лак и смола для муляжей. — Я храню растительность...— зде сь она произнесла имя, отчество и фамилию одного из очень знаменитых и уважаемых писателей начала нашего века и п р о д олжал а , надевая старомодные боты: — Хотите взглянуть на его усы? Вам д олжн о быть интересно. Я всю жи знь мечтаю сделать его муляж. И с открытыми глазами. У меня хорошо получаются глаза, если, конечно, лак японский... Я снисходительно хихикнул. Я еще не знал , что скоро деревянный диван в з а л е ожидания на любом вокзале покажется мне райским уголком по сравнению с комнаткой в старом дом е на Сивцевом Вражке. Оксана Михайловна открыла шкаф и принялась рыться 1 беспорядке полок, попутно объясняя , что сотворение луляжей и снятие посмертных масок со знаменитых покой­ ников — ее хобби со студенческих, комсомольских времен; с тех еще времен, когда она подрабатывала машинописью в секретариате Интернационала; что она снимала маску с Ивана Павлова, была последним человеком, видевшим писателя Н., в крематории она сбрила с него усы и ресницы для будущего муляжа, а потом наблюдала весь процесс сожжения : как вспыхнула рубашка и от жары поднялась правая рука писателя в облаке ослепительного газа и т. д. и т. п. 191