Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

в треугольное отверстие на маленького тигренка и чувство­ вал приближение чего-то совершенно необычно-тихого, обволакивающего. Это необычное и неизвестное входило в Бандита через сердце. Сердце болело, и он чувствовал его удары в каждой подушечке на лапах. Клетку с тигренком поставили в вольере высоко над полом, на оцинкованном ящике. Тигренок л ежал на самой середине клетки, прижав передними лапами кусок мяса, ч рычал, и молотил хвостом. Малыша только что привезли из уголка Д урова , он первый раз видел взрослых тигров и страшно испугался их. Взрослые ходили вокруг, часто поднимались на задние лапы, пытаясь достать мясо, но прутья клетки были частые и лапы взрослых тигров не пролезали сквозь них. Однако тигренок не мог понять, что он в безопасности. Малыш взвизгивал, жмурился и быстро-быстро вилял самым кончиком хвоста. Мельтешня в вольере р а з д р аж ал а Бандита, он привык, что в эти вечерние часы уж е наступала тишина и его вы­ пускали из каморки. Бандит со стоном зевнул, его клыки глухо лязгнули после зевка. В ответ на этот лязг возле отверстия возникла тигриная пасть, душное дыхание Каи ­ ра окутало пса. Каир повернулся к двери каморки задом и помочился, стараясь попасть в отверстие. — Старый разбойник!— сказал укротитель и ударил тигра веником по морде. А Бандит равнодушно чихнул, он давно уж е привык к таким проделкам зверей — им не оставалось ничего другого, чтобы свести с ним счеты. Уже десять лет он жил в цирке. Когда-то с ним занималась известная др е с си ­ ровщица. Она промучилась больше двух лет, но не смогла изменить характер Бандита — вздорный и угрюмый. Пес быстро осваивал любые трюки и хорошо запоминал их. Иногда на репетициях он д а ж е оживлялся и, казалось, начинал работать с удовольствием, но на ман еж е что-то случалось с ним, он замыкался, тускнел, ложился под барьер и вжимал голову в опилки. С детства Бандит не любил, когда на него смотрели, когда он оказывался весь на свету, среди большого, откры­ того пространства. Это был ночной пес. Бодрствуя в насто­ роженной тишине, среди полного мрака или в тусклом свете дежурной лампочки, он чувствовал с ебя свободно и хорошо. Ночами он делался как-то эластичнее, есте ­ ственность повадки скрашивала его некрасивость. П о ж а ­ луй, он становился д а ж е изящным, когда бесшумно шел вдоль ряда тигриных клеток, отвернув морду в сторону, 157