Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

— Собачка лаяла на дядю -фрайера ,— сказал Василий шепотом и присвистнул. Надо было узнать время, но х оди ­ ки стояли, а от часиков остался лишь ремешок. Он вы­ брался из-под одеяла и привычным резким движением сел. В груди забулькало, сердце тяжело шевельнулось и з а ­ мерло. Он ощутил липкую слабость, одиночество среди спящих. Ему стало жалко себя. Он понял, что в Подлесово в больницу самому не дойти, и тогда зло дернул Степана за ногу. Степан шептал во сне, метался, всхлипывал, Василий нагнулся к его лицу, разобрал несколько слов: «Бетон смерзнет... Не стану, не стану!.. Гравий теперь сыпь...» Василию стало почему-то жаль не только себя, но и Степана. — Вставай, слышь! Вставай! — будил он его .— Копы­ та я откидываю, кажись; врача нужно, слышишь? — А? Чего? — дернувшись, еще с закрытыми глазами садясь на койке, спросил Степан.— Вася? Ты, Вася? Где я? — Кровища у меня в груди булькает; копыта, говорю, откинуть могу, плохо мне, понял? В Подлесово топай, врача надо. — Пьяный я еще сильно, башка болит,— сказал Сте­ пан. — Ты чего помнишь или нет? — Время-то сколько? — К полночи... Скажешь в больнице, что Алафееву кто-то из амнистированных пошалил, понял? Скажешь, снаружи кровищи нет, а внутри булькает, дыхнуть на полную глубину не дает. Запомнил? Степан обалдело пошарил под койкой сапоги, которые стянули с него ребята. Василий подал ему чью-то шапку, спросил: — Кепарь где посеял? И чтобы сра зу ехали. Скажешь, идти сам не может, понял? Если не поедут, Майку подними, она их сра зу расшевелит... Степан долго звякал цепочкой возле бачка с водой — пил. Наконец ушел. «Ишь — работяга ,— подумал Василий, вспомнив сон ­ ный бред Степана.— Бетон, гравий... А сам туда ж е — ножом балуется...» Он осторожно уложил свое тяжелое тело обратно на койку. Было жарко, истомно, померещились во тьме ко­ шачьи глаза. Но от сознания, что скоро придут знающие люди, помогут, он успокоился. 133