Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

— От одной один да от другой двойня, а какие еще по с зету ходят, об тех и не ведаю ,— сказал Дьяков. — И за что тебя бабы любили? — спросил В а си ­ лий лениво.— Небось, как Володька Пузан , на испуг брал? — Зачем на испуг? Женщин ласково надо уговари­ вать,— сказал Дьяков, краем глаза следя за тем, как Костя наливает водку. Костя опять налил себе больше, и тогда Дьяков тихо поставил свой стакан впритык к его. Костя понял и сравнял уровни. В бараке, кроме них, никого не было. Они сидели за столом возле печки, которую уж е топили. Над столом тикали ходики. У дверей висел плакатик: «Не вешай о д е ж ­ ду на выключатели и ролики!» Шестнадцать железных коек тесно заполняли пространство между стен. — Рано или поздно, а по займу я выиграю! — сказал Костя.— Выиграю и машину куплю, легковую, с приемни­ ком. В путешествие поеду по различным странам... А вы смеетесь, что я больше всех на заем подписываюсь... Коли подпишешься, так знаешь, что эти-то уж е не пропьешь. Верно я говорю, Вася? — Выиграешь, когда рак на горе раком станет и в клешню свистнет,— сказал Василий. Неясное чувство ску­ ки, постылости томило его. Боль в скуле не д авал а просве­ та. Субботнее настроение свободы, внутренней расхри ­ станности не пробуждалось . Водка мягкой, талой водой проскальзывала в глотку, совсем не веселя. Василий встал, кинул через плечо ватник и пошел из барака. — К Вокзалихе подался? — спросил вдогонку Дьяков. Продавщицу из подлесовского продмага Майку звали Вокзалихой з а проходной, беспутный нрав. Но идти к М ай ­ ке сейчас Василий не собирался. Ему просто обрыдли кореши — и мягонькие разговоры Дьякова, и жадность Кости, и послушность Степана Синюшкина. И сам барак, койки, печка, ходики — все Василию невыносимо постыло от боли в челюсти. Ночь уж е оглохла в близких лесах. У склада перева ­ лочной базы лаял старый пес Пират. И Василий пошел на его лай, чавкая сапогами по густой грязи, б е з вкуса мате­ рясь. Во тьме неясно проступал новый з абор из штакетника. Ветер подсвистывал в штакетнике, нес мокрый снег. Возле ворот базы качался одинокий фонарь, и в свете его был виден неуклюже скренившийся в нанаву самосвал с разбитой фарой и помятым крылом. В кабине самосвала 115