Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

занимался в изокружке и детские рисунки его как раз в лето сорок первого года выставлены были в витрине магазина на главной улице города. 5 — Кто первый по необжитой дороге едет, тому без чифиря — ни тпру ни ну,— говорил Иван Дьяков .— Ага! Чего в носу ковыряешь, Костя? Ты ж е образованный, ты и скажи! Как человек жить будет, если он от могил родных ушел-уехал с малых годков? Ежели он по общежитиям с женой среди других мужиков спит? На новом месте — в тайге или в степи — гнездо для тебя никто не сложит, сам его руби, а срубил, обжился — и пожалте! — дым из труб пошел, значит, тебе на новое пустое пространство п ода ­ ваться надо, потому что ты строительной специальности мужчина. — Приобрети другую специальность,— сказал элек­ трик Костя, наливая водку по стаканам. — Э! В том и дело! — будто уличив Костю, сказал Дьяков.— Ну, выпили, голубы! А ты, Вася, на больной стороне д ержи дольше, сучок — въедливая химия, всякую боль прогонит. — Д е р ж у ,— мрачно сказал Василий Алафеев и одним глотком опрокинул в себя стакан. Все засмеялись. И громче всех — Степан Синюшкин, который с большой усталости пьянел стремительно, кото­ рый сейчас всех любил д о чрезвычайности и от избытка чувств не мог говорить. — Вот в том и дело! — продолжал Дьяков, аккуратно выпив и аккуратно закусив кружком колбасы.— А ежели человек к непоседливой жизни привыкает, ежели он без нее уж е не тот делается человек? Ежели ему корни пускать вообще неохота, а? Ты думаешь, я с места на место тычусь, потому что от исполнительного прячусь? И не в том дело, голубы! — Сколько у тебя наследников? — спросил Василий. Он все еще был оглушен близким взрывом, пережитым страхом. Свистящий смерч все еще зудел в каждой клетке тела. Невольно вспоминался Володька Пузан , который подорвался на патроне скального аммонита. Некрасиво выглядел потом Володька. Но тот подорвался с толком, по нужде, для дела. А про себя Василий понимал, что его риск был голым, бесполезным. 114