Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

ботнего времени, усталости — все это искало выхода в от­ чаянном поступке. Некрасов хотел удержать Василия, но тот покрыл его матерной, решительной руганью. И Некрасов понял то, что когда-то понял сержант Борун,— бесполезность угроз или спора. Он выполнил приказ Василия — «Стоп, началь­ ник!», потому что невыполнение этого приказа только уменьшало количество секунд, оставшихся в распоряж е ­ нии взрывника. Пустота была в груди Алафеева, когда он бежал назад в глухой тишине подземелья. На четвереньках поднявшись по завалу, Василий сунул детонатор в светлую массу про­ сыпавшейся взрывчатки, прижал куском породы. Хвост шнура к этому моменту был около двадцати сантимет­ ров,— до взрыва, значит, оставалось двадцать секунд. Отбежав ровно двадцать шагов, Василий упал, закрывая голову руками. Он знал, что находится целиком в зоне взрыва и что его накроет непременно. «Вот так, Вася, это и бывает»,— еще успел подумать он, когда с зади дохнуло горячим и свистящий вихрь кинул его под стену штольни. Затем свист смолк, и место свиста заняли глухие, тяжкие удары каменных глыб и сотрясения от этих ударов. Первый ж е такой удар сказал Василию, что ему опять повезло, что направление взрыва пришлось на отваленную груду породы, что эта груда приняла на себя удар. В следующий миг здоровенный камень рикошетом царапнул стену и шлепнулся возле самой головы Василия. Мелкие осколки взвизгнули, и все стихло. — Собачка лаяла на дядю -фрайера ,— сказал Ва си ­ лий, разглядывая часики на руке. Один осколок задел стекло, оно растрескалось и помутнело. , — Дуракам везет ,— сказал Некрасов, ощупав В а си ­ лия, и не стал задавать никаких вопросов, потому что слишком устал душевно за секунды ожидания. А Синюш­ кин так верил в удачливость и таланты Василия, что считал происшедшее нормальным, специально для чего-то В а си ­ лием сделанным. И они пошли из штольни. Вечер был глубокий, но с далекого горизонта из-под густого покрова туч ясно светилась полоса чистого неба. Д ож д ь перестал, и вместо него изредка падали первые снежинки и сразу таяли на мокрой земле. Дышалось на воле глубоко, разгоряченные тела прохватывало легким ознобом. И Некрасов, глядя на вечерние просторы осенней земли, вдруг подумал: «Если бы не война, я бы стал ху ­ дожником...» Он думал так потому, что еще мальчишкой ИЗ