Конецкий В.В. Рассказы и повести разных лет. Москва, 1988.

бой как-то все дальше и дальше друг от друга. И это плохо, старик. И тогда, на грунте, у меня было время подумать обо всем этом. — Трое суток — большой срок,— тихо сказал Ш а т а ­ лов. Он знал, что такое восемьдесят метров зимнего, стылого океана над тобой, что такое трое суток могильной тишины в отсеках, и распластанные на койках тела матро­ сов, и нечеловеческое напряжение командира корабля. — Д а , большой,— спокойно сказал Маня.— Мы испы­ тывали новую лодку. Новое никогда просто не дается. Сперва мы сами не хотели ее покинуть, думали, что удастся отремонтироваться и всплыть, а потом... Потом поздно стало... Ослабли здорово. И когда все концы уж е были отданы, я написал тебе записочку. Командир «стовосемнадцатой» умолк, все так ж е ша­ гая по каюте тяжелыми, осторожными шагами. — Порвал? — спросил Шаталов. — Что порвал? — Записку мне. — Нет. Не порвал. Пускай лежит. Иногда, по правде говоря, полезно вспомнить о смерти... А у тебя синяки под глазами, и селедкой от тебя пахнет. Это от шинели, что ли? — Д ай прочесть,— хрипло сказал Шаталов. — Ну что ж... Можешь прочесть. Он открыл каютный сейф, вытащил старую полевую сумку. Шаталов узнал ее. Это была солдатская сумка, с которой Маня пришел когда-то в их училище. -— Почитай, хотя в этом есть что-то нехорошее: ведь я жив. А я к вестовым схожу , прикажу чай согреть. Маня достал записку, передал ее Шаталову и ушел. Старательным круглым почерком на плотной бумаге морской карты было написано несколько строк простым карандашом. Карандаш дольше всего спорит с водой — это Шаталов тоже понимал. «Передать Шаталову Д . М. Ленинград. Адмиралтей­ ский канал, 9, кв. 19. Дмитрий, тебе перешлют это, если нас не вытащат. Я знаю , тебе будет тяжело. Мне уж е трудно писать. Ты последние годы стал прятаться и уходить. А я не настаи­ вал. Все служба , сл ужба ... И я очень виноват. Сейчас над морем где-то день. И я все тебя вспоминаю... Ты на карниз вылезал, чтобы в баню не ходить... Помнишь, нас в баню почему-то только ночью водили, а ты на карниз вылезал, ждал , когда старшина из кубрика уйдет... А я волновался, что ты простудишься... Сейчас над морем день...» 100