Конецкий, В. В. Путевые портреты с морским пейзажем : повести и рассказы / Виктор Конецкий. - Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1984.

зы лить, а во сне и того лишен, там уже в полном смысле махать кулаками после драки невозможно даже. И потому осадок остается сверхомерзительный. — Умный у меня дублер,— сказал Ямкин,— но трусо ват в жизни. Стало быть, уже второй месяц мне хочет пакость сказать, ан мужества не хватает. Говори, друг- товарищ, говори — сегодня самый момент, стало быть, подходящий наступил, сегодня меня можно голыми руками- брать. Я не думал, что момент подходящий, но видел, что говорить надо. Юра з ажда лс я этого разговора не меньше, нежели я. И я сказал, что говорить буду, но весь разговор буду вести с капитаном судна, а не с мужем вдовы моего юношеского товарища и моим приятелем. — Стало быть, ты меня здесь все-таки капитаном еще почитаешь,— заметил Ямкин и глотнул кофе из носика. — Ты сам знаешь, что и в .тебя и в меня флотскую дисциплину вбили навсегда,— сказал я.— И не нам вид делать, что мы ее в себе способны преодолеть начисто. Он кивнул. Тем он мне и дорог, что умеет правду видеть и признавать и д аже какое-то мазохистское удовольствие от неприятности правды получать. И я ему сказал, что сила капитана в том, что не всё подчиненные про капитана знают и знать должны, что в капитане должна оста ваться частица тайны. Как умная жена умеет сохра нить в себе частицу тайны для мужа до самой глубокой старости, так и капитан должен свою какую-то тайну хранить ото всех. А он, спутавшись с Викторией, потеряв стыд, обнаглев в своей вызывающей связи, утратил перед лицом экипажа всякую таинственность, и что все это плохо — для экипажа, для службы, для рейса, который еще длинен и сложен. Он все проглатывал покорно и спокойно, а потом сказал: — Так ведь тебя не так экипаж волнует — доплывем мы в порядке, и ты это не хуже меня знаешь,— как ты тем волнуешься, что я, стало быть, не просто так с Викторией, а. как-то привык к ней, привязался. Вот что тебя, стало быть, волнует. Если б я с ней тайком десяток раз переспал, так ты и говорить ничего небось не стал, а? Я опешил. Чтобы мужчина признался в привязанности к такому созданию! Нашему брату сказать вслух «привя зался» в конце двадцатого века не о матери или детях, а о сменной буфетчице так же трудно, как японцу обозвать Фудзияму дрянной горушкой. Правда, Ямкин при всей 565