Конецкий, В. В. Путевые портреты с морским пейзажем : повести и рассказы / Виктор Конецкий. - Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1984.

а и еще кое-чем занимаются... Д в а мостика через главный городской арык сперли, четыре телеграфных столба спилили и минимум по тонне каменного угля на брата. Это только то, что я знаю. Специальное постановление горсове та о тюремном заключении за расхищение мостов; на сутки прерванная связь этого паршивого городка со всей с р а ж а ющейся страной и специальный пост железнодорожной милиции возле места, где паровозы бункеруются,— вот тебе результаты их безнравственной деятельности. Теперь- то они мне слово дали, что столбы и мосты трогать не будут. И до чего ловки, шельмы, всего раз попались... Но их не расколешь, у них, капитан, боевая дружба. Двое суток сидели не жравши и молчали — голодовку объявили. Ну, дали им по шеям и выпустили... Да, о Маннергейме я тебе не закончил.— Майор вернулся к кровати, под прыгнул и хлопнулся спиной на матрац, подождал, пока не затихли пружины, и продолжал: — Ну, полетели мы на Хельсинки, кинули подарок... Финны, ясное дело, сер дятся. Такой шухер подняли! Выбили мне один мотор. Удираем на другом. Перегрелся, гад! Ша — тишина. Д у р ное настроение. Падаем в залив .— Летчик перевернул правую руку ладонью вниз и спланировал ею на пол.— Приказываю открывать колпаки у фонарей, чтобы не заело при ударе... Тьма. Волна балла два-три. Мороз декабрьский. Лодки надулись, а машина — буль, буль, буль. Сглотнули аварийного спиртика, водичкой з аборт ной запили. Она, подлая, соленая, в глотке комом стоит. Обмерзаем, память вышибать начало. Утром подлодка близехонько продувается, всплывает. Немцы, думаем. Р е шили геройски застрелиться. Пистолеты ко лбам — щелк, щелк. А они — ни фига. Позамерзали пистолетики. Так. Лодка тем временем от нашего геройства перетрусила и шасть обратно в воду. Потом всю-таки опять всплывает. Окликают прямо по фамилиям: майор Иванов? второй пилот Алексеев? и так далее. Молчим геройски, потому что фрицы таких асов, как мы, по именам знают. Но оказалось — свои, нас искали. Летчик запустил руку под кровать и вытащил чемодан. До поезда ему оставался ровно один час. — А у меня на фронте ничего такого не случалось,— сказал Басаргин.— Нелепостей только много... Грязно, холодно, и живот в самый неподходящий момент при хватывает. А ведь после войны сколько разного рас скажешь... Басаргин много думал о той цепкости, с какой| 43