Конецкий, В. В. Путевые портреты с морским пейзажем : повести и рассказы / Виктор Конецкий. - Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1984.

ный дых может вспыхнуть возле губ, если поднести ко рту горящую спичку. На шоссе было скользко, и Степан несколько раз падал. В ночи далеко разносился его пьяный смех и ругань. Обду тые ветром руки зазябли, он сунул кулаки в тесные к а рм а ны ватника и услышал нож. Нож просунулся в подкладку до самой рукоятки. Степан вытащил его и тупо уставился на тусклое лезвие, смутно вспоминая белое тело, синюю майку и плавность, с которой нож сунулся в тело. — Д а это ж я Ваське сунул! — прошептал он и обмер. Сзади показалось зарево, стремительно понесся на Степана свет фар, в этом свете метались снежинки и ярко взблеснул нож. Степан торопливо толкнул его обратно в карман, в дыру подкладки. Сквозь тяжелый хмель и ро дившийся тошнотворный страх дошло до Степана, что Василий отдает концы, что надо торопиться. Машина была легковая, она приближалась, томно покачиваясь на мягком снежном ковре. Степан сорвал с головы шапку, шагнул к середине дороги. Машина при тормозила, дверца щелкнула, отворяясь, из теплого нутра машины донеслась музыка. Степан было хватился за ручку дверцы, но поскользнулся, не удержался на ногах и упал. — Подвезите, граждане ,— забормотал он, поднима ясь, робея от музыки, блеска стекла и никеля, от чужой жизни, которая так неожиданно возникла перед ним. — Пьяный,— сказал кто-то в машине.— Поехали! — Машина рванулась, красный свет задних подфарников скользнул по снегу, и вокруг сомкнулась погустевшая, холодная тьма. Степан всхлипнул и побежал за легковушкой. Тем временем Василий уже не мог держать стон в себе. Воздух то врывался в грудь и затихал там, то с хрипом вырывался. Василию хотелось, чтобы кто-нибудь проснул ся, но ребята спали крепко, они привыкли к ночному храпу и стонам. Мысль о смерти еще не появлялась у Василия. Он жалел только кровь, которая без толку выливается в грудь. «Небось вся не выльется, парень я здоровый,— для бодро сти думал Василий и д аже ухмылялся в темноте.— Эх, Вася ,— стальная грудь, пятнадцать почек!» Так называли его за силу. И самое странное заключалось в том, что Василий д аж е был где-то доволен случившимся. Он столь ко повидал на своем бродячем веку несчастных случаев, 296