Конецкий, В. В. Путевые портреты с морским пейзажем : повести и рассказы / Виктор Конецкий. - Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1984.

сказал Вольнов.— Я там один раз припух здорово. Мы в бухте Серной залива Бурули отстаивались. — Это на Таймыре? Нуд а , - - сказал Вольнов. Он был недоволен тем, что сейчас вспомнил эти названия. С ними в прошлом было связано что-то плохое, невеселое. Залив Бурули, бухта Серная... Унылые, серые от мок рого снега берега... Тучи, скрывшие вершины сопок... Ощущение пустынности и заброшенности, когда почему-то хочется говорить только шепотом, а скрип уключин на вельботе кажется резким, как выстрел. Он раскалы вает тишину и долго еще плутает междѵ сопками и низким небом, и кажется, что небо обоушится от этого скрипа. На берегу чавкает под бахилами раскисшая мертвая глина тундры. Никого и ничего живого вокруг, кроме чуть подтаявших камней, и этой глины, и ледников. Вечный покой. И вдруг — треножник из ржавых железных прутьев, горка серых голышей, тусклая дощечка: «Матрос-водолаз Вениамин Львов. Погиб при смене винта в дрейфующем льду 09.10.1945. Ледокольный пароход «Капитан Бело усов». И рядом, на мокрой глине, позеленевшие винтовоч ные гильзы. Все останавливаются и долго молча стоят у ржавых прутьев. Кто-то первым стаскивает с головы шапку. За ним — остальные. Ветер холодит волосы. — Гильзы... — Ага, это салют отдавали... — Верно, шланг-сигнал ему передавило льдиной... — Наверное... — А плохо так вот, одному... всегда лежать... — А может, он там сидит... — Заткнись, остряк... — Смотрите, кореша! Метрах в трех от могилы — серая человеческая кость. — Песцы работают... — Надо еще голышей навалить... Приносят от берега десяток холодных камней, склады вают к подножию треножника. И опять стоят. Всем как-то совестно уходить отсюда, возвращаться на судно, остав лять Вениамина Львова одного среди тишины, холода и пустынности окрайного Таймыра. Но они уходят. Чавкает под бахилами кислая глина. Потом опять скрипят уключины вельбота, взбулькивает за 186