Конецкий, В. В. Путевые портреты с морским пейзажем : повести и рассказы / Виктор Конецкий. - Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1984.

до косы Крюпикари... Боже, сколько там насовали мин! И магнитные, и акѵстические, и еше образца четырнадца того года, это якорные, с рогами, как рисуют на всех картинах... «Боевая тревога! Ток в трал!»... Парные трале ния: два тральщика, между ними в воде широкая дуга электрокабелей. Галс за галсом... Всплывают и пропадают красные тела буйков... И уже совсем не думаешь, что раз за разом идешь над минами. Привычка. Можно привык нуть ко всему, так устроен человек. А сначала было страшно. И Сашке тоже. Он говорил, что у него в животе булькает, когда трал подсекает минреп якорной мины. А на ночных вахтах Сашка говорил о книгах и о «Госу дарстве и революции» Ленина. Сашка был первым, кто приохотил его к таким серьезным книгам. Но как же они ничего не понимали тогда! «Слушай, вот Ленин пишет, что государство — аппарат насилия, а ведь у нас сейчас тоже есть государство — значит, мы кого-то насилуем, так или не так?» Сашка смеялся, он был куда умнее тогда и стар ше, хотя и одногодок по возрасту. Он мечтал пойти учиться на философский факультет университета. И они д аже иногда отказывались от увольнения на берег, сидели и з а нимались: надо было закончить десятилетку. Корабль подорвался и затонул в две минуты. За пять минут до этого Сашка спустился в носовой кубрик. Они поспорили о том, бывает чувственная философия или нет. И Сашка пошел за каким-то словарем. Был штилевой закат и тишина над Финским заливом, они возвращались с тралений в Кронштадт. Сработала донная акустическая мина. Все очень просто и быстро — искры летят из глаз, и летишь куда-то сам, и все это в абсолютной тишине. Вероятно, глохнешь еще до того, как грохот дойдет до сознания. Спаслось двенадцать чело век — только те, кто был на мостике и на полубаке. Тральщик уходил в воду кормой. В коридоре носового кубрика стояло оружие. Вероятно, винтовки от сотрясения вылетели из пирамиды и перегородили коридор. В носовом кубрике так и остались все, кто там был. Из иллюминаторов торчали их головы. Плечи не могли пролезть в иллюминаторы, а в кубрик уже врывалась вода. Там остался и Сашка... — Мой старший механик до войны плавал на «Моссо вете»,— сказал Вольнов.— В день начала войны они р а з гружались в Гамбурге. Их, естественно, интернировали. Потом четыре года в немецких лагерях, год — в американ ских. Я с ним в Таллине познакомился, в Кадриорге, возле 184